3. Клинические варианты нехимической зависимости. Приведем краткое описание наиболее часто встречающихся форм нехимической зависимости.
3.1. Крайнее ожирение, или тучность, характеризует избыточный вес, превышающий нормальный для данной конституции на 20% и более (на 100 и более фунтов – Р. Карсон и др., 2004). В США это расстройство встречается у 24% мужчин и 27% женщин (Kuszmarski, 1992) и, как показывают длительные наблюдения, является достаточно стойким. Ди Пьетро, Моссберг и Станкард (1994) сообщили о результатах 40-летнего наблюдения за 504 детьми с избыточным весом, большинство из которых остались тучными, когда выросли. Все больше таких пациентов становится в РФ, КНР, странах Европы (в Швеции избыточный вес отмечается у 60% населения). Это в первую очередь связывают с накоплением у растущего числа людей нерешаемых проблем из-за психологической некомпетентности, объективной трудности или в силу того, что решения не существует в принципе, поскольку преодолеть отдельному индивиду социально-психологические проблемы невозможно, если не скрываться за ширму зависимого поведения.
Многие ориентированные на бихевиоризм клиницисты видят главную проблему в привычке к перееданию, отчего расстройство считается более близким к нарушениям, возникающим при расстройствах личности, особенно при тех проблемах, которые подразумевают потерю контроля над аппетитом (Leon et al., 1978; Orford, 1985). Термин «привычка», надо заметить, употребляется тем чаще, чем меньше имеется конкретного знания о природе самой привычки.
Тучность бывает опасной, угрожающей для жизни, если она ведет к развитию сахарного диабета, заболеваниям опорно-двигательного аппарата, высокому АД, другим сердечно-сосудистым заболеваниям, существенно повышает риск сердечных приступов. Говорить о «привычке» к саморазрушительному поведению можно, но это мало что объясняет по существу.
Изучение переедания показывает, что оно возникает в результате влияния различных причин (эндокринные и церебральные причины ожирения рассматриваются в других разделах патологии, в клинической психиатрии о них упоминается обычно вскользь).
Считается установленным, что существенную роль в развитии ожирения играют наследственные и конституциональные факторы. Так, ожирение у взрослых связывают с количеством и размером имеющихся у них жировых клеток. У тучных людей таких клеток значительно больше, чем у людей с нормальным весом. По некоторым данным, общее число таких клеток в течение жизни остается неизменным, начиная с периода детства (Grisp et al., 1970). Возможно, что избыточное кормление младенцев и маленьких детей вызывает рост числа жировых клеток, предрасполагая тем самым к ожирению в период взросления.
Во многих случаях важными причинами переедания оказываются паттерны семейного пищевого поведения: например, употребление жирной, высококалорийной пищи, переедание в стрессовых ситуациях, гиперкомпенсаторное закармливание детей (подмена заботы о ребенке избыточным кормлением). Одной из достаточно частых причин переедания может быть депрессия (26% тучных людей обнаруживают признаки депрессивного расстройства настроения, по данным Goldsmith et al., 1992), которая у 55% пациентов отмечается также или только в анамнезе. Нельзя недооценивать роль тревожных и депрессивных реакций, во время которых значительная часть индивидов потребляет пищи намного больше обычного (чаще бывает обратное – в состоянии дистресса аппетит снижается). Возможно, кроме того, что в отдельных случаях пациенты во время аффективного расстройства теряют способность осознавать ощущение насыщения в силу нарушения самовосприятия.
Социокультуральные факторы также могут иметь значение в развитии ожирения. Например, в некоторых культурах тучность считается признаком высокого социального статуса – «хороший человек не может быть худым». В русских народных сказках отрицательные персонажи обычно предстают худыми, точно страдают нервной анорексией. В США тучность в 6 раз чаще встречается у взрослых и в 9 раз чаще среди молодых людей, принадлежащих к «низшим классам», чем у представителей «элитарных классов»; масса тела в США – это еще один признак социальной пропасти, разделяющей бедных и богатых (наряду с заболеваемостью в целом).
Высокий риск формирования привычки избыточного питания существует у подростков с их особой субкультурой, в которой более всего ценятся поверхностные качества людей, способные оказывать наибольшее эмоциональное воздействие. В таких субкультурах тучность поощряется. Чаще встречается обратное, но тучность отодвигается на второй план в сравнении с более актуальными проблемами. Подростки, обычно негативно воспринимающие ожирение, часто оказываются в ситуации дистресса, стимулирующего аппетит и вызывающего у некоторой их части избыточное потребление сладкой, доступной и калорийной пищи. Большему риску развития ожирения в силу хронического дистресса подвержены также заброшенные дети, но ожирение для них далеко не единственная и не самая важная проблема.
Существуют разные методы преодоления тучности, включая участие в «обществах обжор», групповую психотерапию в виде специальных тренингов, индивидуальную психотерапию с рядом подходов (в том числе нейролингвистическое программирование, внушение, самовнушение и когнитивная терапия, терапия гипервентиляцией легких, поведенческая терапия с ее положительным и отрицательным подкреплениями), а также хирургические процедуры (желудочное шунтирование). Все они по большей части дают скромные или сомнительные результаты, поскольку основные причины тучности конкретного пациента обычно не устраняют.
3.2. Патологический азарт, или гэмблинг, лудомания, кубомания (англ. gambling – игорный; греч. kubos – позвонок; mania – влечение, страсть, безумие). Расстройство, известное как порок с незапамятных времен, а ныне признанное как болезнь. В условиях легализации игорных заведений, поощрения и рекламирования азартных игр это заболевание стало весьма распространенным в различных возрастных группах населения целого ряда стран, включая РФ.
Патологический азарт или «компульсивное участие в азартных играх» представляет собой прогрессирующее психологическое расстройство, которое характеризуют следующие признаки (Rosenthal, 1992):
- постоянное или периодическое отсутствие контроля над азартом;
- поглощенность игрой и добывание денег ради игры;
- иррациональное поведение и продолжение игры, невзирая на неприятные последствия.
Распространенность патологического пристрастия к азартной игре – от 1,4 до 5,1% населения (Petry N., Armentano C., 1999). В США патологические игроки составляют от 1,2 до 2,3% взрослого населения (Volberg, 1990; и др.) – 7,9 млн юных и 7,5 млн взрослых американцев. Подопечные ведомства по делам ветеранов оказались заядлыми игроками в 10 раз чаще, чем в среднем по стране, потому что, как предполагают, располагали свободными деньгами. Около половины населения США во что-нибудь да играет. В азартную игру превращаются даже выборы, когда на кандидатов в президенты страны делают ставки в букмекерских конторах, как на петушиных боях, лошадиных бегах или игре в гольф. Играют мужчины и женщины, дети и старики, причем значительных возрастных и половых различий между игроками как будто не существует. Так, среди любителей игровых автоматов мужчин столько же, сколько женщин, молодых людей и стариков (Ohtsuka, Burton et al., 1997). По другим сведениям, среди игроков мужчин в 2–3 раза больше, чем женщин, а соотношение юношей и девушек составляет 5,7:0,6. Легализация азартной игры, по данным канадских и американских исследователей, приводит к значительному увеличению (до 75%) числа игроков.
Принято различать проблемный гэмблинг и патологический гэмблинг. В первом случае игра начинает серьезно мешать основным занятиям индивида, его межличностным отношениям и финансовому состоянию. Во втором случае налицо симптомы болезни, к которым многие исследователи относят:
1) повторные (2 и более) эпизоды азартных игр на протяжении не менее одного года;
2) эпизоды азарта возобновляются, несмотря на отсутствие материальной выгоды, субъективное страдание, нарушение социальной и профессиональной адаптации;
3) невозможность контролировать интенсивное влечение к игре, прервать ее волевым усилием;
4) постоянная фиксация мыслей и представлений на азартной игре и всем, что с нею связано.
Становится все больше жертв азарта и в РФ, даже если не считать пострадавших от многочисленных, как старых, так и вновь появляющихся, финансовых и строительных пирамид (ГКО, МММ и др.), участников игр типа «Поле чудес», «Кто хочет стать миллионером?», «Угадай букву», «Угадай мелодию» и т. п. При этом, по некоторым сведениям, среди игроков в РФ, как это ни парадоксально, особенно много лиц с высшим образованием и высоким социальным статусом – вероятно, это один из показателей качества образования, распространенности личностей дефицитарного типа («потребителей»), а также охватившей многих лиц жажды обогащения. Много больше азартных игроков в преступной среде, что может указывать на сходство игрового и криминального поведения.
Азартные игры принимают разные формы, включая казино и рулетку, легальные и нелегальные игры на тотализаторе в букмекерских конторах, игры с числами, буквами и словами, лотереи, кости, карты, бинго, биллиард, пешки и шахматы, а также игру на фондовой бирже. Этим перечень азартных игр отнюдь не ограничивается.
Актуальность патологического азарта, считают многие исследователи, определяется тем, что:
1) 25% игроков имеют финансовые затруднения, 80% имеют внутрисемейные проблемы, 35% разведены;
2) до 60% игроков совершают правонарушения;
3) 13–40% игроков совершают попытки самоубийства, у 32–70% отмечаются суицидальные мысли.
Хотя патологический азарт необязательно сопровождается употреблением психоактивных веществ, его относят к аддиктивному расстройству или считают, что он более других форм зависимого поведения напоминает химическую зависимость (Егоров А.Ю., 2005). Во-первых, из-за личностных факторов, которыми игроки существенно отличаются от адекватных людей. Во-вторых, из-за неизбежных и заранее известных проблем, возникающих у них и их близких из-за пристрастия к игре. И в-третьих, из-за того, что убедить пациента в том, что он ведет себя неадекватно, и вылечить его чрезвычайно трудно, в этом он, пожалуй, может дать много очков вперед пациенту, возомнившему себя повелителем планет.
Патологический азарт, как и другие формы нехимической зависимости, проявляется поведением, которое поддерживается иллюзией мимолетного удовлетворения и в котором не учитывается реальная, очевидная опасность разрушения жизни индивида и его близких. Сиюминутная, но маловероятная возможность выиграть игроку важнее, что отдаленная, но 100-процентная опасность разориться.
Иллюстрация (Карсон Р., Батчер Дж., Минека С., 2004): «Джон был симпатичным 40-летним мужчиной, уже начавшим седеть; отец передал ему руководство агентством по продаже автомобилей. В последние два года Джон все больше пренебрегал работой и глубоко влез в долги из-за пристрастия к азартным играм. Он сделался завзятым игроком, когда ему исполнилось 20 лет. Из-за игры его первый брак был отмечен частыми ссорами, пока не распался окончательно. Джон женился вторично, ничего не сказав новой жене о своей проблеме, но в итоге отношения стали складываться так плохо, что жена его бросила.
Джон вступил в группу встреч, надеясь, что это поможет ему разобраться с проблемами. На первых занятиях он показал себя интеллигентным, хорошо образованным человеком, который, казалось, осознавал наличие у себя патологического азарта и его разрушительную природу. Джон заявил, что начал играть после выигрыша на скачках. Этот опыт убедил его в возможности повысить свои доходы благодаря благоразумной игре. Однако последовавшие игры – покер ночами напролет, поездки в Лас-Вегас и тотализатор – почти всегда заканчивались тяжелыми потерями.
В группе Джон свободно и толково рассказывал о своем пристрастии, откровенно признаваясь, что возбуждение от игры доставляло ему большее удовольствие, чем сексуальные отношения с женой. В действительности он был рад распаду семьи, так как это освободило его от ответственности и сняло вину за пренебрежение близкими. Джон признавал, что его чувства и поведение неадекватны и ведут к краху, но утверждал, что он болен и отчаянно нуждается в помощи.
Вскоре стало ясно, что Джон не был готов предпринять конструктивные шаги, чтобы избавиться от своей проблемы, хотя охотно говорил о ней. Ему хотелось, чтобы группа приняла его в роли патологического игрока, от которого нельзя ждать самоизлечения. По совету группы он посетил несколько собраний анонимных игроков, но посчитал, что «все это его не касается», а аверсивная терапия ему не поможет.
Посещая занятия в группе, Джон явно продолжал играть и проигрывать. После восьмой сессии он покинул группу. Один из членов группы узнал, что Джона арестовали за растрату денег отца, но обвинение в дальнейшем было снято. Говорили, что после этого Джон переехал в другой штат. Его дальнейшая судьба неизвестна».
Причины развития патологического азарта пока что до конца неясны. Предполагается, что ему способствуют начальные крупные выигрыши, алчность, незрелость личности и ее нравственный дефицит, нереалистическое мышление, склонность к суеверию, сильная потребность в признании окружающими, тяга к острым ощущениям, уловка Монте-Карло (необоснованная надежда на везение), детская склонность к фантазированию, когда фантазии на темы выигрыша воспринимаются за реальные шансы разбогатеть в игре, а вероятность проигрыша – фиктивной, безобидной и др. Симптоматично, что чем хуже становится финансовая ситуация игрока, тем сильнее ему кажется, что ее можно выправить, но только с помощью игры. Формируется порочный круг, из-за которого пациента игра увлекает все сильнее, что освободиться от своей страсти он не может и не хочет.
Некоторые исследования показывают, что среди участников азартных игр (иммигрантов из стран Юго-Восточной Азии) число людей, страдающих душевным расстройством, приняло едва ли не эпидемический размах (Aronoff, 1987). Патологический азарт напоминает тем самым синдром аутистического фантазирования, при котором желаемые плоды воображения воспринимаются более реалистическими, чем сама действительность, и чем хуже последняя, тем большее воздействие на поведение незрелого пациента оказывают его фантазии. На важные, именно внутренние причины патологического азарта указывал уже А. Шопенгауэр: «Карточные игры – явное обнаружение умственного банкротства. Не будучи в состоянии обмениваться мыслями, люди перебрасываются картами».
О психологии игроков некоторое представление дает следующий фрагмент из романа Ф.М. Достоевского «Игрок»: «Я был как в горячке… Не помню я уж тут ни расчета, ни порядка моих ставок… Помню, что забирал деньги тысячами… Я привязывался к иным цифрам и шансам, но скоро оставлял их и ставил опять, почти без сознания… мною вдруг овладела ужасная жажда риску… С какой алчностью я смотрю на игорный стол… Еще подходя к игорной комнате… со мной делаются судороги… даже во сне вижу игру, но при всем этом мне кажется, что я как будто одеревенел, точно загряз в какой-то тине… Стоит только выдержать характер, и я в один миг могу всю судьбу изменить… ставишь последний гульден, самый, самый последний! Я выиграл…» Играя, «мне только хотелось, чтоб… все оберкельнеры, все дамы, чтоб все говорили обо мне, рассказывали мою историю, удивлялись мне, хвалили меня и преклонялись перед моим выигрышем». После окончания периода игровой страсти игрок продолжает: «До сих пор не понимаю себя! И все это пролетело, как сон, – даже страсть моя, а ведь она была сильна и истинна, но… куда же она теперь делась?.. мелькнет иной раз в голове: «Уж не сошел ли я тогда с ума и не сидел ли все это время где-нибудь в сумасшедшем доме, а может быть, и теперь сижу, – так что все мне это показалось, и до сих пор только кажется».
В лечении азартных игроков чаще всего используется когнитивно-поведенческая терапия. Из пациентов, прошедших полный курс лечения (50% из них прекращают его по разным причинам), 86% через год наблюдения перестали считаться игроками с патологическим азартом. Некоторым игрокам помогает участие в обществе анонимных игроков, основанном в США в 1957 году.
3.3. Культовая зависимость. Развивается в тоталитарных сектах (лат. secta – учение, школа; cultus – почитание), которые, вопреки ожиданиям, навеянным образованием, просветительством и достижениями науки, распространились в XX веке необычайно широко. Так, в Бразилии насчитывается до 4100, в США – 3000 сект, в РФ действуют, предположительно, около 600 деструктивных религиозных организаций и около 300 собственно сект, в деятельность которых вовлечено от 3 до 5 млн человек, среди которых немало молодых людей, подростков и даже детей. Если в старых руководствах по психиатрии сектантство рассматривалось как признак невежества, забитости, низкого культурного уровня, то авторы современных текстов все чаще рассматривают сектантство в медицинском контексте и считают измененное сознание сектантов серьезной психиатрической патологией (культовой травмой).
Под сектой понимается группа лиц, которой свойственны (Майерс Д., 1997):
а) особый ритуал почитания;
б) изоляция от окружающей, «злой» культуры;
в) наличие харизматического лидера.
Достаточно часто сектами являются циничные, прикрытые религиозностью бизнес-проекты или организации, основанные религиозными фанатиками и душевнобольными. Значительную часть адептов сект составляют пациенты с пограничными нервно-психическими расстройствами, лишенными адекватной и своевременной психиатрической помощи, психические отклонения которых существенно усугубляются весьма агрессивной практикой индоктринации, используемой в сектах. Судьба большинства людей, ушедших в секту, остается неизвестной, случаи возвращения жертв сект к прежней жизни крайне редки.
Адепты деструктивных культов весьма враждебно относятся к светской жизни и другим религиозным объединениям из-за радикального и обычно антисоциального изменения личности и поведения. Родственники сектантов связывают такие изменения с тотальным зомбированием, считают, что те как бы «переродились», их «будто подменили», они даже говорят «не как прежде» и «не своими словами», ведут себя «словно под чужим контролем». Свобода совести, как и всякая свобода, всегда имеет оборотную сторону, в частности утрату внутренней свободы или, напротив, потерю всякого сдерживающего начала. Вероятно, секты – это тот самый случай, по поводу которого Лихтенберг сказал: «И я благодарю бога тысячу раз за то, что он сделал меня атеистом».
В практике вовлечения в секты и индоктринации там людей существуют различные методы. Например, «бомбардировка любовью» – демонстрация сектантами трогательного внимания, заботы, нежности, милосердия, с которыми сталкивается индивид, вовлекаемый в секту. На человека, чувствующего себя несчастным или оставшегося наедине со своим горем, такая «любовь» действует неотразимо, он регрессирует до степени пуэрилизма и, как любимый ребенок в семье, ощущает себя поначалу в полной безопасности. Позднее «любовь» сменяется жестким контролем, устрашением, вследствие чего сектант боится покинуть секту, опасаясь мести в виде проклятия, порчи и даже физического уничтожения. Он не может даже сказать кому-то о своем желании уйти из секты, зная, что находится под абсолютным контролем, когда любое его действие или слово тут же становятся известными, и что на него немедленно донесут руководству, которое в таких случаях не гнушается крайними мерами воздействия.
Как правило, в деструктивных сектах практикуется тотальная информационная блокада: строго запрещается и карается доступ к любой информации кроме той, которая считается необходимой для «промывания мозгов». Научная медицина во многих сектах считается вредной, греховной, предпочитается целительство, реальной лечебной помощи адепты не получают, многие из них страдают хроническими заболеваниями и, по-видимому, погибают от серьезной патологии, не получая даже экстренной медицинской помощи. Прерываются контакты с родственниками и посторонними лицами, а если возобновляются, то с единственной целью – завербовать в секту и их. От сектанта требуется сообщать о себе и своих близких всю известную ему информацию, чтобы было чем шантажировать и его, и родственников, особенно если последние – люди с солидным социальным положением. Вероятно, сектанты субъективно ощущают то же, что и пациенты с синдромом Кандинского-Клерамбо с феноменом открытости. Сектантов приучают ни в коем случае не принимать самостоятельных решений и в любой ситуации следовать исключительно советам старших товарищей. Так, наркоман из центра, работающего по программе «10 шагов», попав в ДТП, звонит вначале своему руководителю и уж затем делает то, что тот велит ему.
Рядовые сектанты лишаются всякой собственности, с раннего утра до поздней ночи работают, выполняя нередко унизительные обязанности, они, как правило, плохо питаются, недосыпают, много времени отдают ритуальным процедурам. Нередко для усиления психологического воздействия в сектах используются психотропные препараты.
Формируется подозрительное, почти параноидное отношение ко всем, кто не согласен с ценностями секты, – они безусловные враги. Сектант должен уверовать в свое превосходство над всеми, кроме членов своей секты, в него необходимо имплантировать убеждение в том, что спасение после смерти гарантировано только адептам его секты и ему. При вербовке в некоторые секты используются наукоподобные процедуры. Например, саентологи с целью показать потенциальному кандидату наличие у него серьезных психологических проблем применяют лукавый, но внешне вполне респектабельный оксфордский тест.
Эта секта, основанная известным авантюристом Хаббардом (в США ему предъявлялось обвинение в мошенничестве, но до приговора он, «перевоплощение Сатаны», не дожил), специализируется преимущественно на образованных людях с высоким социальным статусом (банкирах, менеджерах и т. п.), обязанных доносить, по правилам саентологии, обо всем, что происходит у них на работе. Книги Хаббарда издавались в РФ немалыми тиражами, в хорошем переплете, в секту, по сообщениям специалистов по культам, были вовлечены многие банкиры, экономисты, менеджеры, чиновники страны, включая весьма высоких персон.
Члены сект лишаются не только собственности, но и общественного положения, оказываясь в итоге в абсолютной зависимости от руководителей культа. Заболеваемость сектантов, вероятно, намного более высока, чем в населении в среднем, продолжительность их жизни неизвестна вообще.
Любопытно, что тема сектантства в последние годы в РФ как бы потерялась, она почти исчезла из сообщений СМИ, исключая отдельные эксцессы, например переселение секты в катакомбы или заброшенную деревню. Вероятно, потому что сектантство и у нас становится чем-то вроде нормы религиозной жизни, а интересы сект эффективно лоббируются посредством коррупции.
Аналогичную психологическую обработку, судя по отдельным сообщениям, проходят и террористы, готовые жертвовать собой и убивать невинных людей, детей, как это было в Беслане, – тогда погибли сотни школьников и их педагоги. Самым жестоким террористом оказался местный житель, выпускник этой школы, украинец, обратившийся в ислам.
Иллюстрация: Б., молодая женщина 32 лет, иркутянка, имеет высшее юридическое образование. В течение 4 лет является членом секты Виссариона, которая обосновалась под Красноярском, где в глухомани, на лесистой горе возводится якобы «город Солнца». В секте, по словам родственниц Б., женщина занимает очень высокое положение, считается ближайшим помощником и чуть ли не наместником «самого» Виссариона, ранее сотрудника милиции, уволенного за служебное несоответствие. Виссарион с некоторых пор возомнил себя Иисусом Христом, чему сектанты, а среди них будто бы немало обладателей больших чинов, научных степеней и дипломов о высшем образовании, свято верят. Сам он, по другим сведениям, чрезвычайно богат, много времени проводит в зарубежных поездках. Б. имеет мужа, 3 детей, из которых первого, старшего сына 10 лет, увезла несколько лет назад с собой в секту. Через некоторое время тетки Б., две пожилые женщины, с риском для жизни выкрали и вернули его отцу. Спустя полгода Б. сама приехала в Иркутск. Родственницам удалось уговорить ее, а скорее вынудить согласиться на консультацию психиатра. На приеме у последнего Б. в течение часа не проронила ни слова, сидела в углу кабинета, полуотвернувшись, неподвижно, с горящими и немигающими глазами, выражающими недовольство и презрение. Через два месяца тетки сообщили, что Б. покинула дом, увлекла за собой всех детей, мужа и вернулась в секту.
Психические расстройства, возникающие у членов тоталитарных сект, В.А. Пашковский (2006) описывает так. Это:
- расстройства поведения, не достигающие уровня психических нарушений: снижение интереса к семье, друзьям, работе и учебе, появление новой манеры одеваться. Изменяется речь: высказывания производят впечатление заученности («проигрываемая пластинка»). Практикуются частые, без объяснения, уходы из дома, частые телефонные разговоры, длительное чтение и медитация. Меняется режим питания. Нарастает агрессивность по отношению к родным и близким;
- психосоматические расстройства, чаще в виде соматоформных вегетативных дисфункций, возникающих внезапно и сопровождающихся вегетативным возбуждением, интенсивной болью с проекцией ее на внутренние органы;
- атипичные диссоциативные нарушения чаще отмечают у лиц, практикующих самопогружение в транс. Из диссоциативных феноменов чаще встречаются нарушения сенсорной сферы, в том числе галлюцинации;
- посттравматическое стрессовое расстройство возникает после разрыва с сектой. Характерны подавленное настроение, безотчетная тревога, гнев, амнезия или гипермнезия в отношении травмирующих событий, неустойчивые диссоциативные (деперсонализационные) эпизоды, а также ощущение беспомощности, изменения отношений с другими людьми в виде изоляции и отчуждения, недоверия, а также чувство безнадежности и отчаяния;
- нарушения личности. Синдром зависимости – DDD-синдром (англ. deception – обман; dependency – зависимость; dread – страх) – проявляется: 1) потерей воли и интеллектуальной критичности к культовому учению; 2) принятием жизненных решений только после совета и с разрешения старшего по культу; 3) полной и неадекватной подчиняемостью лидеру; 4) чувством неудобства и беспомощности в одиночестве из-за чрезмерного страха; 5) боязнью быть покинутым лицом, с которым установлена тесная связь. DDD-синдром является начальным нарушением психики, вслед за чем возможно развитие более тяжелых психических расстройств вплоть до психотических состояний с агрессивным и суицидальным поведением;
- психозы, связанные с культовой травмой, носят индуцированный характер. Выделяют синдром сверхценных психогенных идей религиозного содержания, индуцированный религиозный сверхценный и паранойяльный бред, которые могут возникать как самостоятельно, так и в рамках имеющегося шизотипического расстройства или шизофрении.
Судьба многочисленных детей и подростков, вовлеченных в деструктивные секты, неизвестна, о ней можно только догадываться. Любопытно, что детские омбудсмены в РФ ничего не говорят о таких детях, как будто ничего непоправимого с ними не происходит.
В секты нередко вовлекаются заключенные в места лишения свободы, а также наркоманы, причем в последнем случае завербованные пациенты без колебаний и иногда одномоментно отказываются от употребления наркотиков – одна зависимость сменяется у них другой, еще более деструктивной, соответствующей степени личностной деградации.
3.4. Интернет-зависимость, или нетаголизм, виртуальная аддикция, интернет-поведенческая зависимость, интернет-аддикция и др. (Егоров А.Ю., 2012). Выявлена в 1980-х годах. Частота расстройства – от 1 до 5% населения (Young K., 1998; Griffiths M., 2000), особенно высока в детско-подростковом и молодом возрасте у лиц, которые имеют определенные характерологические особенности и некоторые психиатрические расстройства.
Исследование личностных качеств показало (Егоров А.Ю. и др., 2005), что среди интернет-аддиктов преобладают подростки с шизоидным (29,8%), истероидным (19,3%), лабильным и эпилептоидным типом акцентуации (12,3%), реже – с неустойчивым и психастеническим (по 7%), астеноневротическим (5,3%) и гипертимным (5,4%). В контрольной группе преобладают гипертимные (22,2%), циклоидные (19,4%), психастенические (16,7%) и сенситивные (13,8%) акцентуанты. Интернет-аддикты, по данным этого исследования, отличаются по характеру и от пациентов с химической зависимостью (среди последних преобладают гипертимные, неустойчивые, эпилептоидные и истероидные типы акцентуации).
У интернет-аддиктов нередко выявляются скрытые формы других зависимостей: сексуальная зависимость (20%, по данным D. Greenfield, 1999), которая может трансформироваться в киберсекс; коммуникативная зависимость («кибернет-отношения»), пристрастие к азартным играм (интернет-гэмблинг). Как установили Krauf et al. (1998), Джолдыгулов и др. (2005), K. Kim et al. (2006), среди интернет-зависимых повышено число лиц с аффективными и обсессивно-компульсивными нарушениями (преобладает депрессия с повышенным суицидальным риском, маскированная депрессия или депрессия в маске интернет-зависимости).
А.Ю. Егоров указывает, что интернет-зависимость представляет собой группу разных форм поведенческой зависимости, которую образуют:
1) интернет-гэмблеры, которые манипулируют интернет-тотализаторами, аукционами, лотереями и т. п.;
2) интернет-геймеры, которые манипулируют интернет-играми;
3) интернет-трудоголики, реализующие свой работоголизм посредством Сети (поиск баз данных, составление программ и др.);
4) интернет-сексоголики, посещающие различные порносайты и занимающиеся интернет-сексом в разных его формах, включая секс-перверсии;
5) интернет-эротоголики, т. е. любовные аддикты, завязывающие в Сети романы;
6) интернет-шопоголики, они тратят деньги посредством бесконечных покупок онлайн;
7) интернет-аддикты отношений, которые заменяют реальные межличностные отношения виртуальными.
Лечение интернет-зависимости сводится в основном к когнитивно-поведенческой психотерапии, эффективность которой оставляет желать лучшего. При наличии коморбидных расстройств, в особенности депрессии, показана психофармакотерапия. Основное внимание уделяется профилактике зависимости от Сети, в частности обучению и тренингам, ориентированным на риск развития интернет-зависимости.
3.5. Эротическая зависимость. Большинство авторов различает 2 вида эротической зависимости – любовную и сексуальную (Егоров А.Ю., 2007).
Любовную зависимость (ЛЗ) характеризуют неадекватные отношения любви, от которых страдают интересы самого пациента и его близких людей, выявляются также эмоциональные проблемы, такие как страх быть покинутым и страх интимности. Это, по-видимому, платоническая любовь к партнеру, ответное чувство партнера при этом существует исключительно в пылком воображении аддикта (как, например, у Желткова в повести А.И. Куприна «Гранатовый браслет»). Расстройство обнаруживает некоторое сходство с эротическим бредом психиатрических пациентов, но у последних оно проявляется непреклонной убежденностью в существовании любовного чувства с обеих сторон. Частота ЛЗ не установлена.
Сексуальной зависимости (СЗ) свойственны разнообразные, включая отклоняющиеся, сексуальные отношения, которые реализуются несмотря на все нарастающие негативные последствия заболевания для себя и других. Типично, что пациенты с СЗ воспринимают окружающих преимущественно или исключительно в качестве сексуальных объектов (как и криминальные индивиды с присущей им деперсонализацией других людей). Частота СЗ в США – 3–6% населения, по более поздним данным – 20 млн человек, или 6,6% населения (Coleman-Kennedy C., Pendleu A., 2002). Сведений об эротической зависимости и ее особенностях в подростковом возрасте не приводится.
3.6. Трудоголизм. Это зависимость от процесса работы, т. е. неконтролируемая потребность в непрерывной работе, близкая к компульсии (Oates W., 1971). По мнению G. Porter (1996), трудоголизмом страдает каждый 4-й работающий человек, а B. Killinger (1992) cчитает, что к этой форме зависимости особенно склонны медицинские работники. Работа привлекает пациентов и сама по себе, хотя они могут затягивать окончание дела, но главное – она выполняет функцию защиты, ухода от эмоциональных проблем, в первую очередь в интимной жизни, в близких отношениях. Трудоголизм влечет нарастающие нарушения межличностных контактов не только в семье, но и вне ее, а тем самым – еще большую одержимость трудом. Критическое отношение к заболеванию обычно отсутствует. С течением времени оно может привести к краху личной жизни и иногда порождает серьезные проблемы со здоровьем, в частности развитие стенокардии. Трудоголизм, если связанные с ним потери компенсируются высоким доходом, может трансформироваться в алчность, безудержное зарабатывание денег, а также в криминальное поведение, в зависимость от криминальной среды.
3.7. Спортивная зависимость (СПЗ). Наиболее высок риск развития зависимости от спорта высоких достижений, экстремального спорта, часто встречается и у обычных спортсменов. Так, среди студентов американских колледжей, занимающихся спортом 360 минут и более в неделю, СПЗ выявлена у 21,8%. Увлечение экстремальными видами спорта, особенно у подростков, может быть проявлением стремления к рискованному поведению. У лиц с СПЗ нередко наблюдается пристрастие к допинговым средствам. По данным C. Yesalis, M. Bahrke (2000), 3–12% подростков мужского пола принимают анаболические стероиды в течение определенного периода жизни с целью увеличения силы и мышечной массы. В США принимает стероиды более 1 млн человек, половина из них – лица моложе 26 лет (Фридман Д.Д., 1998).
СПЗ имеет и другую сторону, если возникает у болельщиков спортивных зрелищ. Особенно часто она встречается и даже культивируется у болельщиков (фанатов) футбола, хоккея и бокса. Спортивные фанаты – обычно подростки и молодые люди. Собственно игра с ее тонкостями их привлекает мало. Эмоции фанатов направлены в основном на спортсменов и болельщиков другой стороны, которые представляются враждебными, наделенными негативными качествами. В соответствии с этой атрибуцией враждебности от противников ожидается только агрессивное поведение. Отсюда вытекает как бы ответная агрессивность. Поскольку так настроены обе стороны, разрядка напряженности происходит по любому поводу.
Конфликт развивается с вербальной агрессии, затем неизбежно перерастает в хулиганские выходки, потасовки, массовые драки, а далее в вандализм, погромы на своем пути со стадиона или спортзала. Иногда достается игрокам враждебной команды. Обычно наблюдается коллективная агрессивность, в которой аддикты индуцируют друг друга, и в этом им помогает безнаказанность. Если агрессивность глубоко укореняется в личности аддикта, а это происходит достаточно часто, она может служить основой для формирования разного рода экстремистских убеждений и ненависти ко всем, кто придерживается иной точки зрения. Примеров тому достаточно, но наиболее кровавый и самый доказательный – события в Одессе в мае 2014 года, когда присоединившиеся к нацистам фанаты заживо сожгли до сотни мирных демонстрантов (данные из показаний свидетелей трагедии). Среди отечественных фанатов спорта встречаются лица, открыто использующие на спортивных матчах нацистскую символику. Завербовать их в пронацистское движение не составляет труда. Известно, что некоторые из них воюют добровольцами на стороне укронацистов.
3.8. Зависимость от отношений или коммуникативная аддикция. Характеризуется потребностью к определенным отношениям в группе. Поведению аддиктов свойственна чрезмерная болтливость, в которой речь как бы заменяет собой реальное дело, т. е. коммуникация становится самодовлеющей и приобретает сверхценный характер. Обычно возникают социальные проблемы, связанные с неспособностью аддикта слушать других, а также с непродуктивным времяпрепровождением.
3.9. Шопоголизм (ониомания, мания покупок, зависимость от покупок, аддикция к богатству). Э. Блейлер (1920) описывал таких пациентов, а обычно это женщины (80–95%), под рубрикой «Импульсивные психозы Крепелина» наряду с клептоманами, пироманами и алкоголиками: «…покупки совершаются импульсивно и ведут к нелепым долгам, пока крах на некоторое время выясняет положение, но лишь до некоторой степени, ибо больные никогда не признают всех долгов… Существенным является импульсный момент, то, что больной иначе не может… больные не в состоянии ни о чем думать, не в состоянии представить себе последствия своих нелепых поступков и решить, что этого можно не делать». Что касается долгов, то они бывают не столько нелепыми, сколько непомерными, разорительными.
Особенно распространена данная патология в «обществах потребления» и чаще встречается у представителей среднего класса. Распространенность шопоголизма в США составляет 1–10% (Bender, 2000).
Зависимость от покупок, по данным ряда исследователей, часто сопровождается коморбидными расстройствами, такими как тревожное расстройство (32–50%), химическая зависимость (23–45,8%), пищевая зависимость (20,8–32%), депрессия (18–45%), социальная фобия (64%), специфические фобии (27%), обсессивно-компульсивное расстройство (41%), посттравматическое стрессовое расстройство (32%), паническое расстройство (27%).
Усредненный портрет шопоголика S. Schlosser и соавт. (1994) представляют следующим образом: это женщина в возрасте 31 года, у которой расстройство началось в 18 лет. Покупками чаще всего являются одежда, обувь, компакт-диски. У более чем 66% пациентов выставлен диагноз психического заболевания (чаще это тревожное расстройство, депрессия, химическая зависимость). В 60% случаев выявляется расстройство личности обсессивно-компульсивного, пограничного или избегающего типа.
3.10. Технологическая зависимость или гаджет-зависимость. Проявляется компульсивным стремлением покупать технологические новинки (мобильные телефоны, ноутбуки и т. п.). Обычно встречается у мужчин, может нанести урон семейным отношениям, интересам, материальному положению.
3.11. Зависимость от мобильных телефонов (ЗМТ). Проявляется бесконечными разговорами по телефону (зависимостью от отношений), SMS-зависимостью (зависимостью от отношений и сексуальной зависимостью) и интернет-зависимостью, реализуемыми посредством мобильных устройств. Имеются сведения, что ЗМТ встречается у 18% пользователей мобильными телефонами (Goatec, 2014).
3.12. Телевизионная зависимость. Проявляется непреодолимым (компульсивным) влечением к просмотру телепередач. Встречается у 10% населения. Чаще телеаддикты сообщают, что таким образом избавляются от плохих мыслей, совершают бегство от реальности, заполняют пустоту существования. Многочасовые сессии у телевизора малопродуктивны, они мало чем обогащают такого зрителя, т. к. он лишен избирательного отношения к получаемой информации, не ищет и не ждет того, что ему действительно нужно, ему важен сам поток сознания, которым управляет экран ТВ. Такие пациенты склонны заполнять свое сознание и другими занятиями, т. к. самое неприятное для них – оставаться наедине с собой.
3.13. Голодание. Согласно Ц.П. Короленко и Д.В. Дмитриевой (2000), различают медицинское и немедицинское голодание.
В первом случае используется разгрузочная диетотерапия, к которой пациенты прибегают самостоятельно, нередко после того, как ранее лечились под контролем врача. В первой фазе голодания им необходимо преодолеть чувство голода. Длится эта фаза до 10 суток, в первые 3–5 суток пациенты испытывают «танталовы муки» – очень хочется есть. Во второй фазе появляется субъективное состояние легкости, прилива сил, подъема настроения. Третья фаза начинается с того момента, когда голодание по медицинским показаниям следует прекратить. Ее характеризует стремление продлить субъективно комфортное состояние, отчего голодание затягивается до появления реальной угрозы для здоровья и даже жизни. Так, врач-психотерапевт голодал в течение 30 суток – до появления у него кахексии и психотического состояния с галлюцинаторно-бредовой симптоматикой, в связи с чем возникла необходимость в экстренной помощи.
Во втором случае используются разнообразные диеты для обретения «идеальной фигуры», представление о которой чаще всего бывает индуцировано рекламой худосочных топ-моделей. Достижение идеальных пропорций тела становится сверхценной потребностью, а порой приобретает статус смысла существования.
Мы готовы помочь Вам справиться с зависимостью! Позвоните нам