«Писатель не ограничивается изображением
результатов психического процесса: его интересует самый процесс,
— и едва уловимые явления этой внутренней жизни, сменяющиеся
одно другим с чрезвычайной быстротой и неистощимым разнообразием ...»
(Чернышевский Н.Г., 1888).
В настоящей книге литературный портрет депрессии представляет собой собирательный образ. Многие писатели и поэты, описывали у своих литературных героев, те состояния, которые сегодня психиатры интерпретировали бы, как расстройство депрессивного спектра.
Детальные изображения проявлений депрессии, вероятно, могли иметь место вследствие переживаний аналогичных состояний у самих авторов, или потрясающей наблюдательности последних. Взгляды на жизнь, особенности взаимоотношений литературных героев с окружающим миром, нередко были очень точными зарисовками. В яркой и образной форме писатели и поэты фиксировали оттенки тех чувств, которые испытывали герои произведений. Современные психиатры, ограниченные при распознавании депрессии требованиями международной классификации болезней, обучающиеся по сухим руководствам и учебникам психиатрии, лаконичным научным монографиям, к сожалению, не всегда имеют возможность познакомиться с изящными описаниями проявлений депрессии старых психиатров ХIХ века. Отчасти это происходит потому, что часть работ старых мастеров просто недоступна современным врачам, а в силу существования в то время иных классификаций болезней, описания депрессии могут быть обнаружены при многих психических расстройствах.
 |
Узнайте подробнее: Какие бывают депрессивные состояния? |
Литература по-своему восполняет данный пробел обучения в области психиатрии. Естественно, по мере исследования проявлений депрессии, мы все больше и больше будет приближаться к постижению ее тайны. Этот путь также может быть освящен литературными портретами людей, переживающих чувства тоски, тревоги, печали, грусти, апатии; кончающих жизнь самоубийством или нашедших в себе силы выйти из тяжелого душевного недуга. Эта помощь самому себе или мудрая поддержка окружающих, описанная в литературной форме, способствует поиску оптимальных методов психотерапии депрессии. Используя в своей практике образные сравнения из книг известных писателей, психотерапевт легче устанавливает контакт с больным, точнее дозирует свое психотерапевтическое воздействие.
Писатель повествует о многих деталях депрессии, которые не всегда бросаются в глаза. В повседневной жизни они нередко ускользают от внимания не только обычного человека, но даже врача или психолога, специально занимающегося проблемой депрессии.
Литература разных времен и народов, дала великое множество зарисовок депрессии. Особенно ценно для российского читателя описания депрессии у русского человека, ярко представленные в произведениях авторов ХIХ — ХХ веков. Так, например, в рассказах А.П. Чехова рельефно очерчен тип русского неудачника с теплым сердцем и безалаберною головою, который ведет свою жизнь «только к ужасам и глупостям» (Чехов А.П., «Огни», 1888).
Источник многих душевных расстройств человека И. С. Тургенев усматривает в неустранимых противоречиях натуры, обусловленных наследственностью (Тургенев И.С., «Новь», 1877). Во многих литературных произведениях русских писателей встречаются описания тех близких родственников лиц, страдающих депрессией, которые покончили жизнь самоубийством (Агеев М.Л., «Роман с кокаином», 1934).
Известно, что воспитание играет важную роль в формировании предрасположенности к депрессии. В силу неправильного воспитания человек, выходит в жизнь совершенно к ней неподготовленным и «вывихнутым». Скептицизм, подготовленный неправильными опытами воспитания, окончательно забирается в душу и, в конце концов, проявляется в своей сути полным равнодушием ко всему (Тургенев И.С., «Дворянское гнездо»., 1859). Противоречивость воспитания со стороны родителей: суровое и жестокое отношение со стороны отца, не избегающего порки как воспитательного метода, стремящегося, «превратить в жалкого идиота ребенка, вырвать его человеческое достоинство» контрастирует с чересчур бережным отношением матери. Подобное воспитание формирует у человека безразличное, холодное отношение к близким, ведет к инфантилизму, эгоизму и моральной несостоятельности (Гарин Н.М., «Детство Темы. Из семейной хроники» 1892). По мере взросления человек начинает ненавидеть мать за ее старость, за то, что у него нет отца, за то, наконец, что она мешает его самоутверждению. Ненависть и жестокость по отношению к матери, лишь время от времени вызывают чувство минутного стыда и раскаяния (Агеев М., «Роман с кокаином», 1934).
Благодаря искаженному воспитанию человек входит в жизнь с нервностью и чувством брезгливости. Эти качества делают для него болезненным любое соприкосновение с реальностью — будь то реальность жизни, в которую он вынужден погружаться, или реальность противоречивых человеческих взаимоотношений (Тургенев И.С., «Новь», 1877).
Первые проявления депрессии могут возникнуть уже в раннем детстве, в возрасте
|
|
Узнайте подробнее: Как начинается депрессия? |
В период отрочества «любимейшими и постоянными предметами» размышлений становятся «отвлеченные вопросы о назначении человека, о будущей жизни, о бессмертии души...». В решении их постигается бессилие ума, и подросток попадает в безвыходный круг анализа своих мыслей, теряя вместе с тем силу воли, свежесть чувства и ясность рассудка. Позже о периоде отрочества вспоминается, как о «пустыне», где «редко находятся минуты истинного и теплого чувства, так ярко и постоянно освещающего начало ... жизни.» (Толстой Л.Н., «Детство. Отрочество, Юность», 1855).
В юности усиливается интерес к своей внешности. Чаще всего она чем-то не устраивает. Юноша полагает, что он не блещет внешностью, и на него находят минуты отчаяния: ему кажется, что нет счастья на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами или маленькими серыми глазами. Появляется убежденность, что ничто не имеет такого разительного влияния на направление человека, как наружность его. Причем не столько сама наружность, сколько убеждение в привлекательности или непривлекательности ее отравляет жизнь юноши. Стыдливость от природы усиливается убеждением в собственной уродливости (Толстой Л.Н., «Детство. Отрочество, Юность», 1855).
Особенности характера человека, предрасположенного к депрессии, выделены из описания характера тех литературных героев, которые по ходу повествования художественного произведения в то или иное время перенесли состояние, напоминающее по своему описанию проявления депрессивного эпизода. Нередко в биографии подобных героев отмечались попытки самоубийства или их жизнь заканчивалась суицидом.
И.С. Тургенев в конце
Нередко предрасположенный к депрессии человек пытается бороться с изнуряющей его рефлексией, истерически взвинчивает себя, стремясь подавить ее и отдаться делу. Но все подобные попытки тщетны. Он бессилен уверовать не только в успех конкретного предприятия, в котором он непосредственно участвует, но и вообще в возможность осуществления идеалов справедливости. Не удается ему и любовь, в его чувстве к женщине, как и обычно в ответ на это, в ее чувстве к нему, нет подлинной силы (Тургенев И.С., «Новь», 1877). Он легко изменяет, поскольку может либо развратничать, либо любить отвлеченно. Когда значимая для него близость становится неотвратимой, оправдывается перед собой, «понимая, что процесс грязных прикосновений ... навсегда и непоправимо разрушит красоту отношений». Женщина, интуитивно чувствуя, что происходит с ним, первая прекращает отношения (Агеев М., «Роман с кокаином», 1934).
Такому человеку сложно устроить свою личную жизнь: возможность счастья становится уничтоженной. Неустроенность личной судьбы оказывается чем-то противоположным тем принципам активности и упорядоченности, на которых по его же собственному признанию, строится подлинная жизнь (Тургенев И.С., «Дым», 1867).
Особенно опасно сочетание развитой рефлексии и слабой воли, «способность фантазировать и любовь к фантазии» — при общей вялости натуры, «довольно холодной крови, гордости и лени». Он мало кого любит и все его отношения с людьми «натянуты и ложны». В своем одиночестве, заполненном бесплодным и болезненным самоанализом, он похож на человека, «который был бы осужден весь свой век жить в комнате с зеркальными стенами» (Тургенев И.С. «Переписка», 1856).
Человека, склонного к депрессии отличает лень. Нередко, он имеет дурную славу лежебоки, не желающего трудиться даже для себя. Народная молва приписывает его лености бесовское происхождение, объясняя ее то, как следствие проклятия, нависшего над всем родом то, как результат порчи, ниспосланной на несчастного злыми людьми (Толстой Л.Н., «Утро помещика», 1856). Он «отличается отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица», «мягкость была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души» (Гончаров И.А., «Обломов», 1859). Обычно лень сочетается с неряшливостью, (Лесков Н.С., «На ножах», 1870), сонливостью, «неподвижностью», привычкой меньше говорить и больше слушать, почти безмолвностью (Тургенев И.С., «Накануне», 1860). Однако молчаливый, кроткий и тихий с виду человек, может внутри быть полон чувств и способен даже после неудачного покушения на самоубийства, убить другого (Достоевский Ф.М. «Записки из мертвого дома»,1862). Лень не исключает таланта (Гаршин В.М., «Художники», 1879), пассивность только подчеркивает, что это ничем не озабоченная натура (Тургенев И.С., «Накануне», 1860). «Натура рыхлая, ленивая до полного равнодушия к себе и плывшая по течению неизвестно куда и зачем...» (Чехов А.П., «Рассказ неизвестного человека», 1893). Апатия, сонливость, безволие и безликость: «живое подобие, уснувшего ерша с глазами, совсем затянутыми какой-то сонною влагой». Такой человек кажется ни к чему не годным, и ни на что не способным, в нем ничего не горит и не светится (Лесков Н.С., «Соборяне», 1872). В характере отмечается склонность к бездеятельному наблюдению, которая представляет собой осознанное отчуждение от окружающей среды. Передвижению по лестнице «карьеры» и «фортуны» предпочитается лежание на диване, никакими надеждами и мечтами не окрашенное (Гончаров И.А., «Обломов», 1859). В образе Обломова присутствуют автобиографические черты автора, пассивность и бездеятельность. Так, во время путешествия на фрегате «Паллада», Гончаров охотнее всего лежал в каюте. В дружеском кругу Майковых, нежно любящих писателя, у Гончарова нашлось многозначительное прозвище — «принц де Лень». Трагическое звучание очерка отражает драматизм, переживания автора после закрытия по распоряжению правительства возглавлявшегося им журнала «Отечественные записки» (Салтыков-Щедрин М.Е., «Мелочи жизни», 1889)
Неспособность к действию — бич человека склонного к депрессии. Он не принимают активного участия в действии, лишь иногда, выполняет функцию резонера, как носителя идейной оценки происходящего (Тургенев И.С., «Дым», 1867). Бросается в глаза своеобразный комплекс неполноценности таких людей: они несчастны оттого, что ничего «не могут» и «не умеют» (Тургенев И.С., «Новь», 1877). Даже прозрение оказывается лишь «мечтой», «сном», «благими порывами», «насмешливый, внутренний голос», изрекает жестокий приговор: «Вы еще не в могиле, вы живы, \\ Но для дела вы мертвы давно \\ Суждены вам благие порывы, \\ Но свершить ничего не дано» (Некрасов Н.А., «Рыцарь на час», 1862).
В молодости люди, предрасположенные к депрессии, сравнительно долго не могут определиться с выбором занятия или карьеры. Ни что не связывает их: ни чувства, ни моральные обязательства перед кем-либо, часто они не имеют «... ни семьи, ни отечества, ни веры, ни нужды» (Толстой Л.Н., «Казаки», 1863). По большому счету лишены твердых нравственных ценностей; отличаются неприкаянностью, утратой смысла жизни; но одновременно могут быть гордыми, хотя и лишенными жизненной цели (Лесков Н.С., «На ножах», 1870). Гордость растет с годами (Достоевский Ф.М., «Сон смешного человека», 1877), вместе с амбициями и мыслями о богатстве (Агеев М., «Роман с кокаином», 1934). Сочетание неистребимой гордости с чувством ущемления, приводит к мучительному противоречию между стремлением к самоутверждению и постоянно возобновляемым ощущением собственной неполноценности (Тургенев И.С., «Ася», 1858). Трудность разграничения добра и зла, разъединенность душевного и чувственного, в конце концов, приводит к тому, что чувственное побеждает (Агеев М., «Роман с кокаином», 1934).
Увлеченность только работой, стремление к накоплению - заметная черта человека, склонного к депрессии. Об одной из героинь своего произведения М.Е. Салтыков-Щедрин писал: «Она только тогда дышала свободно, когда была одна со своими счетами и хозяйственными предприятиями, когда никто не мешал ее деловым разговорам...», мужа она откровенно презирала, а к детям была равнодушна, поскольку те «не затрагивали ни одной струны ее внутреннего существа ...». Когда же перед ней предстали во всей полноте и наготе итоги ее жизни«, она испытав страшное потрясение, впала в полную прострацию и вскоре умерла (Салтыков-Щедрин М.Е., «Господа Головлевы», 1880). Возможны внезапные переходы от ворчливости и мелочных расчетов к разговорам о святом и таинственном (Толстой Л.Н. «Детство. Отрочество. Юность», 1855).
Наблюдается постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний. Действительность раздражает его, пугает, держит в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалит прошлое и то, чего никогда не было; «и древние языки, которые он преподавал, были для него в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни». Главное спасение — это «как бы чего не вышло». Любое отступление от принятых правил приводило в уныние и беспокойство (Чехов А.П., «Человек в футляре», 1898).
Выделяясь на фоне окружающих людей непонятной для всех, таинственной внутренней жизнью, будущие больные депрессией своевольны, вспыльчивы, самолюбивы и категоричны. Героиня И.С. Тургенева «... никогда не лгала» и того же требовала от всех остальных людей, но не встречала человека, который бы возвысился «до того идеала честности, правдивости, чистоты, главное чистоты, который ... постоянно носился перед нею». Убежденная в универсальной испорченности мира, в конце концов, она отстраняется от него и оказывается в полном одиночестве (Тургенев И.С., «После смерти», 1883).
Эти люди эгоистичны, любят только себя, разочаровавшись во многом, не разочаровываются в себе или, по крайней мере, до развития депрессии в своем будущем. О своей настоящей жизни они знают, что в ней все «не то» (Толстой Л.Н., «Казаки», 1863). Бросаются в глаза приметы обостренного самолюбия, болезненной раздражительности, мнительности и озлобленности, причем самолюбие заставляет повышенно остро реагировать на уколы жизни (Чехов А.П., «Володя», 1890).
Подобный характер, по мысли И.С. Тургенева, заключает в себе опасный потенциал. И хотя человек может неоднократно признаваться в неблаговидных мотивах своих переживаний и поступков, часто его озлобление граничит с человеконенавистничеством и ему не чужд мазохизм удовольствие, которое можно «почерпать из созерцания собственного несчастья» ( Тургенев И.С., «Дневник лишнего человека», 1850).
У тех литературных героев, которые имели отчетливые признаки депрессивного эпизода, в прошлом просматривается еще один тип личности, отличающийся робостью, слабыми нервами, чувствительностью и склонностью к мечтательности. Болезненные и капризные, всегда склонные к волнению, грусти и слезам, они до старости сохраняют эту мечтательность и сентиментальность (Тургенев И.С., «Накануне», 1860).
О женщине с подобными чертами характера И.А. Гончаров пишет: она «в самом деле, была слабонервна, ... робка, мечтательна, чувствительна .... На мир глядела не совсем благосклонно, задумываясь над вопросом о своем существовании, и находила, что она лишняя здесь» (Гончаров И.А. «Обыкновенная история», 1847). Это было «слабое и малокровное существо» (Салтыков-Щедрин М.Е., «Пошехонская старина», 1889), скромный, тихий, из разряда мечтателей, со слабым характером, восторженностью и чувствительностью (Достоевский Ф.М., «Слабое сердце», 1848), легко впадал в восторг, отличался детскостью и экспрессивностью, слабохарактерностью и чрезвычайной мягкостью (Достоевский Ф.М., «Село Степанчиково и его обитатели», 1859). Главный «талант» таких людей — «человеческий», заключающийся в способности чутко откликаться на чужую боль и глубоко сопереживать страданиям другого. Однако, эта способность связана с прирожденной болезненностью и потому изнурительна (Чехов А.П., «Припадок», 1888).
Героиню одноименного произведения И.С. Тургенева, Асю, на протяжении повести несколько раз называют сумасшедшей. «Я иногда самой себя боюсь», — признается она. Окружающих смущает максимализм всех ее чувств и желаний. Мечты о любви сливаются с идеалом жертвенного героизма, с мыслью о молитве, о трудном подвиге, и в конце концов — с тоской по чему-то запредельному(Тургенев И.С., «Ася», 1858). Максимализм чувств и категоричность суждений временами делают такого человека неустрашимым «до отчаянности», он упрям, не умеют прощать или забывать (Тургенев И.С., «Новь», 1877). Его житейскую философию и нравственную позицию отличает ярко выраженный этический максимализм: он резко осуждает богатство и убежден, что в том, кто берет «даже самый малый процент», нет правды, он ненавидит ложь во всех ее формах (его любимое изречение — «ржа ест железо, а лжа — душу») (Чехов А.П., «Моя жизнь», 1896). Способность в любой момент перейти от благородного идеализма к безудержному падению, безнравственности толкуется И.С. Тургеневым как черта национального характера, выражение «русской сути» (Тургенев И.С., «Вешние воды», 1872).
Достоевский убежден, что причина страданий — отсутствие веры, колебания между верой и неверием. «Меня Бог всю жизнь мучил», — говорят они. Бог необходим, но его нет, и не может быть«, «с двумя такими мыслями нельзя оставаться в живых?» (Достоевский Ф.М. «Бесы», 1872). «Вера есть способность духа. Она все равно, что талант: с нею надо родиться. Насколько я могу судить по себе, по тем людям, которых видал на веку, по всему тому, что творилось вокруг, эта способность присуща русским людям в высочайшей степени. Русская жизнь, представляет из себя непрерывный ряд верований и увлечений, а неверия или отрицания она еще ежели желаете знать и не нюхала. Если русский человек не верит в Бога, то это значит, что он верует во что-то другое» (Чехов А.П., «На пути», 1886).
Одно из излюбленных развлечений, склонного к депрессии человека — рассматривание денежных купюр, заработанных за день (Чехов А.П., «Ионыч», 1898). Деньги для него защита от мира, но по мере их накопления страх и беспокойство только усиливаются «... лицо становится беспокойное, взгляды пугливые, робкие и немного подозрительные», он чутко ходит, вздрагивает и прислушивается ..." (Достоевский Ф.М., «Господин Прохарчин», 1846).
Среди факторов, запускающих первый депрессивный эпизод, можно отметить затянувшийся внутренний конфликт личности. Особенно заставляет страдать человека образ жизни, несовместимый с его внутренней сущностью и идеалами (Гаршин В. М. «Происшествие», 1878). Постепенно внутренний разлад в душе растет и, наконец, становится невыносимым. Единственным выходом из этого положения кажется самоубийство (Тургенев И.С., «Новь», 1877). После того, как гордый человек, идет на заведомо противные ему поступки, у него появляются мысли о самоубийстве, он заболевает и чахнет (Достоевский Ф.М., «Кроткая», 1876).
Через жестокие страдания человек постигает горечь утраты юношеских иллюзий. Рушится нарисованный в мечтах мир, и человек впадает в глубокую меланхолию (Гончаров И.А., «Обыкновенная история», 1847), постоянно говорит о страшной тоске, которая все больше и больше охватывает его в связи с одним постигшим его убеждением — «что на свете везде все равно» (Достоевский Ф.М., «Сон смешного человека», 1877). После проповеди о необходимости жить по правде решил так и поступить, потрясенный расхождением между высокими словами и реальной жизнью, рассказами о горькой участи, тех, кто пытался жить по правде, герой заболел и умер (контраст между идеалами и реальной жизнью) (Салтыков-Щедрин М.Е., Сказки, 1886).
Безнадежная ситуация порождает особый тип психологии, во многом болезненный и аномальный: обычное состояние при этом — мучительный разлад с миром и самим собой, «разорванное сознание», на фоне гипертрофированного самолюбия, «заедающей» рефлексии. «Ничего непосредственного» уже не остается (Тургенев И.С., «Записки охотника», 1852). Иллюстрацией вышесказанного могут быть переживания героя произведения Л.Н. Андреева. Драма порождена не столько позорной болезнью, которой он заразился в ту ночь, когда спал с продажной женщиной, сколько крушением прошлых надежд и идеалов. Воспоминания «врезались в его душу, как острый нож в живое мясо». Он страдает от той «грязи, которая обволакивает его и проникает насквозь... Также грязны и мысли его, и кажется, что, если бы вскрыть его череп и достать оттуда мозг, он был бы грязный, как тряпка, как те мозги животных, что валяются на бойнях, в грязи и навозе» (Андреев Л.Н., «В тумане», 1902). Страдает от своего падения и тоскует по чистоте, стараясь найти дурное во всех женщинах сразу («Она чистая и подлая в своей чистоте»). В очередной проститутке он пытается найти черты порядочной девушки, позже убивает проститутку ножом, и тут же для него «оборвались и умерли все звуки в мире и все его живые голоса». В этот момент появляется желание свести счеты с жизнью, ударив и себя «ножом в бок, против сердца» (Андреев Л.Н., «В тумане», 1902).
Причиной манифестации депрессии может явиться неблагоприятная внешняя ситуация, подходящая как «ключ к замку» к структуре личности человека. Например, человека дважды обошли по службе, забыли. Из-за этой несправедливости он поссорился с ближайшем начальством; кроме того, жалованья не хватает на жизнь и приходиться делать долги. Неловкое падение и ушиб во время хлопот по отделке квартиры становятся причиной предсмертной болезни, которая сначала проявляет себя как досадное недомогание, затем нарушается «приятная легкость приличной жизни»; постоянными становятся семейные ссоры, раздражает обманчивое спокойствие и уверенность врачей. Он замечает изменение отношения к себе со стороны домашних, сослуживцев, знакомых и, наконец ему становится очевидно, что речь идет не о болезни и выздоровлении, а о жизни и смерти. Мысли о смерти приводят к ясному осознанию своего одиночества, «тупой тоске» и мучениям от той лжи, которая его окружает (Толстой Л.Н., «Смерть Ивана Ильича», 1886).
Источником страданий может быть и безмерная любовь, которая не встречает отклика (Тургенев И.С., «Отцы и дети», 1862).
Депрессия может развиться после острого психоза. После лечения он перестает видеть зрительную галлюцинацию (монаха), но утрачивает и радость жизни, чувствует себя посредственностью, ему скучно жить. Он винит близких ему людей в том, что они заставили его лечиться, холоден, недоброжелателен с ними, говорит им неприятные и несправедливые вещи. Для него неприятна мысль об утрате того блаженного состояния жизненной полноты и собственной избранности, которые он испытал тогда, когда был болен. И хотя он смирился с нынешним своим положением, внешне вполне благополучным, однако жизнь его безрадостна и тосклива (Чехов А.П., «Черный монах», 1894). Героиня Ф.М. Достоевского заболевает горячкой, а выздоровев резко меняется, становится угрюмой и раздражительной (Достоевский Ф.М., «Униженные и оскорбленные»).
Представляет интерес описание депрессии в структуре различных психических расстройств. Достаточно часто описываются состояния напоминающие дистимию.
Смирен, угрюм, молчалив и необщителен, плохо уживается с людьми, боится жизни, действительности (Достоевский Ф.М., «Господин Прохарчин», 1846). «Маленький, сухонький старичок, зиму и лето ходивший в наваченном сюртуке и брюках, молчаливый и строгий» (Андреев Л.Н., «Большой шлем», 1899). Этот человек явно ущербный, закомплексованный, страдающий из-за своего плебейского происхождения, бедности, невзрачной внешности, хромоты, равнодушия женщин. Конфликтные отношения с миром развивают в нем скептицизм и злую насмешливость (Тургенев И.С., «Новь», 1877).
Герой рассказа А.П. Чехова «Скрипка Ротшильда» Яков Иванов был исполнен «ненависти и призрения к жидам», всякий раз в оркестре начинал придираться к ним и бранить нехорошими словами. Столь же бесчеловечным было и его отношение к жене, прожившей с ним долгую жизнь; он относился к ней как к вещи наряду с другими «мертвыми» вещами его дома. И днем и ночью он думает об одном — об убытках, которые ему приходилось и приходиться терпеть в этой жизни (Чехов А.П., «Скрипка Ротшильда», 1894).
Депрессивное состояние может развиваться на фоне различных соматических и неврологических заболеваний. Героиню рассказа И.С. Тургенева «Живые мощи» (1852) незадолго до ожидаемой свадьбы постигает несчастье. Оступившись, она падает с крыльца и с тех пор разбита параличом. Оставленная и забытая всеми близкими, высохшая как мумия, мучительно страдающая , она неподвижно год за годом неподвижно лежит в старом сарайчике. Здесь интересно отметить, что данный рассказ проясняет особую природу присущую русскому человеку — способность бесконечно и безропотно переносить страдания. Часто депрессия сопутствует ревматизму.
Человек начинает роптать на неблагосклонную к нему судьбу. Свою жизнь считает сложившейся крайне скверно, самого себя именует неудачником или же «человеком, который хотел» (определение, расшифровываемое им следующим образом: всю жизнь хотел жить в городе и жил в деревне; хотел жениться и остался холостым, так как из-за его дурной наружности его не смогла полюбить ни одна женщина; хотел красиво говорить и всегда говорил отвратительно; хотел стать литератором и не стал им. Он болен астмой, ревматизмом, с ним часто бывают приступы головокружений, он ходит опираясь на трость, но большей частью сидит в кресле, дремлет или думает о своем, изредка принимая участие в общих диалогах. Он боится смерти, которая, как он чувствует, близка, и по-детски цепляется за последние удовольствия, которые еще может доставить ему жизнь: зная, что это вредно, курит сигары и пьет за обедом херес. У него мрачный в целом взгляд на жизнь, которую он все время воспринимает под знаком смерти («Через двести тысяч лет ничего не будет», «пчелы дохнут, коровы дохнут») (Чехов А.П., Чайка", 1896). Депрессия может развиться в результате подагры. По ночам его мучает подагра и тоска старости. Ему кажется, и не без основания, что он раздражает всех в доме. Он говорит о себе: " Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность, шум, а тут — как в ссылке. Каждую минуту тосковать о прошлом, следить за успехами других, бояться смерти ... Не могу! Нет сил!" (Чехов А.П., «Дядя Ваня», 1897).
В отечественной литературе также достаточно часто депрессия описывается на фоне туберкулеза. Груз несчастий оказался для нее непосильным. Она начинает медленно гаснуть, у нее обостряется чахотка, которой она уже давно больна; не представляя себе всей опасности своего положения, она думает только о ребенке, который должен у нее родиться, и о его отце, которого ей не приходит в голову ни в чем упрекнуть" (Чехов А.П., «Моя жизнь», 1896). Болезненная, склонна к чахотке, которой, в конце концов, заболевает (Достоевский Ф.М., «Неточка Незванова», 1849).
Депрессия может развиться перед смертью. В этом случае человека постоянно преследует раздражение. Свою болезнь он воспринимает как злую насмешку природы, как отражение ее жестокости и равнодушия к человеческой судьбе, как мировой закон, проявляющийся также и в обществе. Его правда — правда приговоренного к казни. Смерть для него — ключ ко всему. В одном из его кошмаров ему мерещится гадкое чудовище, похожее на скорпиона, в котором заключена некая тайна, олицетворение злых, неподвластных человеку сил, распоряжающихся его жизнью. Он считает, что мириться с этим невозможно, не стоит и жить несколько оставшихся ему недель и потому нужно убить себя. На дне рождения князя он читает перед гостями исповедь под названием «Мое необходимое объяснение» и затем пытается покончить жизнь самоубийством, однако в пистолете не оказывается капсюля, что ставит Ипполита в смешное положение, мучительное для его болезненного самолюбия. И, хотя оп понял, главное: «дело в жизни, в одной жизни, — в открывании ее, беспрерывном и вечном...», однако доживает последний свой срок все в том же состоянии озлобленности (Достоевский Ф.М., «Идиот», 1868).
Тяжело заболев тифом и предчувствуя близкую смерть, он сожалеет о том, что с собой в могилу нельзя взять любимую скрипку. Играя на ней в последний раз, для себя, он импровизирует, и найденная им изумительная по красоте, трогательная, печальная мелодия как бы является одновременно и музыкальным эквивалентом его новых мыслей о жестокой и безысходной трагедии человеческого существования, и просьбой о прощении (Чехов А.П., «Скрипка Ротшильда», 1894). Когда он получает письмо от своей бывшей жены, которая упрекает его в смерти отца и винит во всех несчастьях семьи, проклиная его и желая ему смерти, им овладевает беспокойство, он слышит внизу музыку, знакомый романс, в его груди снова поднимается забытая радость, и тут же видит черного монаха, укоряющего его за то, что он не поверил в свою гениальность и два года провел «печально и скудно». Он пытается заговорить с ним, но у него идет горлом кровь, и он умирает. Перед смертью он зовет свою бывшую жену, зовет сад с роскошными цветами, молодость, жизнь и «невыразимое, безграничное счастье» наполняет все его существо (Чехов А.П., «Черный монах», 1894). Можно сказать, что и сама депрессия приближает смерть человека. Он начинает быстро сдавать, страдает, не понимая резкой перемены к нему, его любимца, и спустя два года умирает (Чехов А.П., «Черный монах», 1894).
Литературное описание клинических проявлений депрессии имеет особую ценность.
Люди в этом состоянии имеют характерный скорбный внешний вид. Обращает на себя внимание болезненная худощавость, худое, осунувшееся лицо, потухшие глаза с сильной чернотой под ними (Достоевский Ф.М., «Идиот», 1868; «Бесы», 1872). Человек выглядит старше своих лет и, «...судя по опавшему лицу ..., сгорбившейся спине и потухшим серым глазам ему смело можно ... дать ... пятьдесят или даже пятьдесят пять лет от роду» (Григорович Д. В., «Антон Горемыка», 1847). Лицо «...какого-то бледного, желтоватого цвета», несет «на себе отпечаток болезненности» (Толстой Л.Н. «Утро помещика», 1856). Словно какая-то затаенная грусть, какая-то скрытая сердечная боль сурово оттеняет..." черты этого лица (Достоевский Ф.М., «Неточка Незванова», 1849). Иногда внешность свидетельствует о внутреннем смятении и замкнутости. «Пунцовые губы, влажные, но без блеска, всегда в немом спокойствии, готовые как-будто к шепоту» , по виду это покой, но покой полный тревоги (Лесков Н.С., «На ножах»., 1870).
Согнутая спина, изгрызенные ногти, дурно заштопанный чулок, свидетельствуют о даже не столько внешней, сколько внутренней неустроенности (Чехов А.П., «Дуэль», 1891).
В период депрессии человек худеет, становится бледным, одевается в теплую одежду, «болен непонятной изнурительной болезнью, от которой каждую весну и осень собирается умереть, но неизменно всякий раз выздоравливает (Чехов А.П., „Моя жизнь“, 1896). Страдающая женщина „обладает нежной, тонко чувствующей душой, которая словно светится в ней изнутри и, когда она плачет, преображается весь ее облик: выражение ее лица становится грустным и страдальчески трогательным, а глаза — умными и грустными (Чехов А.П., „Случай из практики“, 1898). По сути она глубоко страдает, превращаясь в „ходячие живые мощи“ (Чехов А.П., „Черный монах“, 1894).
Поведение отличается стремлением к перемене мест и одновременно к одиночеству. В усадьбе родителей живет недолго, тоска гонит его прочь и заставляет еще раз повторять одни и те же маршруты. В конце концов выясняется, что места ему нет нигде, он опять возвращается домой и вскоре погибает (Тургенев И.С., „Отцы и дети“, 1862). На душе у него тяжело, и, ему хочется уехать подальше от своего кабинета, знакомых, побыть в одиночестве (Чехов А.П., “ Именины», 1888). Говорит и двигается он мало, вино пьет нехотя, без аппетита, счет проверяет машинально и все время, казалось, о чем-то думает. Движения и голос его также покойны. Слегка насмешливое, задумчивое лицо, глядевшие немножко исподлобья глаза и вся фигура выражают душевное затишье, «мозговую лень ...» (Чехов А.П., «Огни», 1888). Склонный к депрессии человек может быть импульсивен: неожиданно бросаясь на обидчика со словами: «Ты хуже всех! Я тебя терпеть не могу!» После этого злоба неожиданно проходит, и он даже просит на него не обижаться, объясняя свой поступок постоянно одолевающей его «тоской» (Чехов А.П., «Степь», 1888).
Основным чувством человека, находящегося в депрессии является чувство вины.
«Но я не прокляну никого, я не могу раскаяться», восклицает герой Достоевского (Достоевский Ф.М., «Униженные и оскорбленные»).
В глубине души мучим раскаянием, даже просит прощения у того умирающего человека, косвенной причиной смерти которого он был. Не сознательное стремление избыть свой грех, а безысходность, тупик собственного положения вынуждают героя к публичному раскаянию (Толстой Л.Н., «Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть», 1886)
На высоте депрессии он боится оскорбить других людей, считает их ангелами, преувеличивая хорошие качества, а в недостатках обвиняя самого себя. Постоянно чувствует свою вину перед другими, готов к самопожертвованию ради других (Достоевский Ф.М., «Село Степанчиково и его обитатели», 1859). Признает свою любовь преступной, воспринимает свою душевную боль как заслуженное наказание и принимает решение о необходимости очистительной жертвы. Чувство личной вины соединяется с ощущением вины социальной, с ощущением обязанности «отмолить» грехи отцов, искупить позор рабовладения (Тургенев И.С., «Дворянское гнездо», 1859).
Он полон вины перед своей безвременно умерший матерью, поет «последнюю песнь»: «Я пою тебе песнь покаяния, \\ Чтобы кроткие очи твои \\ Смыли жаркой слезою страдания \\ Все позорные пятна мои »...«. От ликующих, праздно болтающих, \\ Обагряющих руки в крови \\ Уведи меня в стан погибающих \\ За великое дело любви!» (Некрасов Н.А. «Рыцарь на час», 1862). Человек переживает мучительные чувства неловкости, стыда и вины за свое «нравственное превосходство» над погрязшими «в грехе» и «невежестве». В итоге остается «какое-то смешанное чувство усталости, стыда, бессилия и раскаяния» (Толстой Л.Н., «Утро помещика», 1856). Избравший своим жизненным принципом воинствующий эгоизм поведения, равнодушный к добру и злу, если они прямо не затрагивают его интересов, он легко подчиняется темным чарам влюбленной в него женщины, желая заглушить голос совести, ударяется в распутство и пьяный загул (Толстой Л.Н., «Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть», 1886). На сердце у него неспокойно, он страдает оттого, что все ему делают добро, а он... он — никому, считает, что недостоин счастья. Испытывает всеобъемлющее чувство вины не только перед своей сожительницей, но и перед «своей жизнью, которую испортил, перед миром высоких идей, знаний и труда» (Чехов А.П., «Дуэль», 1891).
Мучительность и трагизм происходящего в его душе, «пробуждения одичалой совести», страшного прозрения итогов жизни, осознание полнейшего одиночества: «Что такое! что такое сделалось?! Где ... все? Он начинает чувствовать и чужую боль и свою вину перед всеми («Бедная ты! Бедная ты моя!» — с непривычной для него простотой и неподдельным состраданием обращается он к племяннице). В смятении и запоздалом раскаянии он, полуодетый отправляется зимней ночью на материнскую могилу и по дороге замерзает (Салтыков-Щедрин М.Е. «Господа Головлевы», 1880).
Для депрессии типично и самоуничижение. Особое душевное состояние главного героя романа Ф.М. Достоевского «Бедные люди» (1846) Девушкина, осознается им как чувство беззащитности, запуганности, униженности. Вследствие этого чувства возникают ожесточенность и мнительность. В данном случае одно чувство выводится из другого и, следовательно, можно предполагать, что причиной появления последних чувств являются первые. Постоянное самоуничижение приводит к тому, что человека время от времени охватывает тоска (Достоевский Ф.М. «Бедные люди», 1846). Он сам подвергает себя бесконечным унижениям, как бы расплачиваясь за бесплодную, несостоявшуюся жизнь. Но объективное представление о нем, которое создают его же собственные слова, оказывается шире и сложнее, чем его прямая самоуничижительная характеристика (Тургенев И.С., «Записки охотника», 1852).
Он не скупится на резкие обличительные слова в свой адрес: "жалкий неврастеник, белоручка«...Считая себя неудачником, говорит : «Я должен обобщать каждый свой поступок, я должен находить объяснение и оправдание своей нелепой жизни в чьих — ни будь теориях, в литературных типах, в том, что мы дворяне вырождаемся, и прочее ... В прошлою ночь, например, я утешал себя тем, что все время думал: ах, как прав Толстой, безжалостно прав! И мне было легче от этого» (Чехов А.П., «Дуэль», 1891). Считает себя лишним человеком, неудачником, «не способный уже ни на что, как только кашлять и мечтать, да пожалуй еще жертвовать собой», однако ему не хватает «хотя бы кусочка какой-нибудь веры» (Чехов А.П., «Рассказ неизвестного человека», 1893). Она убеждена, что несчастна и говорит, что хочет умереть (Чехов А.П., «Мужики», 1897).
Нередко депрессия сопровождается непонятной тревогой, припадками мистического ужаса (Достоевский Ф.М., «Униженные и оскорбленные», 1861).
Происходит стремительное и страшное разрушение личности: в человеке не остается ничего, кроме беспомощности и зоологического эгоизма ( Тургенев И.С., «Дворянское гнездо», 1859).
В литературе описаны соматические симптомы депрессии: снижение аппетита («Не надо пищи телу, \\ Когда душа упитанна тоской \\ Отныне мне раскаяние пища!» (Толстой А.К., «Смерть Иоанна Грозного», 1866), боли различного характера («бывала сильная зубная боль, бывали плеврит и невралгия», а также приступы невыносимой «душевной боли», продолжающейся около трех дней) (Чехов А.П., «Припадок», 1888), мучительные припадки, лишающие сна, причина которых неизвестна и которые пугают. То чего она страшится в часы бессонницы, сама сравнивая себя с Тамарой Лермонтова, называет «дьяволом», которого, по ее словам, видят все «одинокие», как она люди (Чехов А.П., «Случай из практики», 1898). В депрессии человек не спит, ходит по комнате и думает, что «жизнь есть боль, жизнь есть страх и человек несчастен» (Достоевский Ф.М. «Бесы», 1872) или ночью просто сидит с зажженной свечкой и «даже не думает» (Достоевский Ф.М., «Сон смешного человека», 1877).
Страдает не только больной депрессией человек, но и любящие его люди Начинается «мучения двух изломанных душ» (Гаршин В. М., «Происшествие», 1878). Окружающих угнетает чувство бессилия чем-либо помочь любимому человеку (Достоевский Ф.М., «Бедные люди», 1846). «Единственная цель ее жизни была приобретение любви у мужа; но она делала, казалось, нарочно все, что только могло быть ему неприятно, и все с целью доказать ему всю силу своей любви и готовность самопожертвования» (Толстой Л.Н., «Детство. Отрочество. Юность», 1855). Сострадает ему во всех его несчастьях и любовно называет его: «ангел вы наш» (Чехов А.П., «Моя жизнь», 1896). Герасим, видит свой долг в том, чтобы «потрудиться» для умирающего человека, жалея его и, очевидно, надеясь на то, что и для него кто-то в свое время сделает то же (Толстой Л.Н., «Смерть Ивана Ильича», 1886). «Мужик не плохой, не пьяный и смирный мужик» в глазах односельчан — враг прежде всего самому себе и поэтому с точки зрения народной христианской этики, заслуживает не осуждения, а жалости и сострадания. Терпимость и прощение берут верх над искренним негодованием и нескрываемым презрением (Толстой Л.Н., «Утро помещика», 1856).
Представляет интерес литературное описание взаимоотношений страдающего человека с другими людьми. Она чувствует как «прелесть новизны» ушла из их отношений и воспринимает это как охлаждение Вронского (Толстой Л.Н., «Анна Каренина», 1877). Он ощущает по отношению к себе всеобщую ненависть за то, что «он постыдно и отвратительно несчастлив» (Толстой Л.Н., «Анна Каренина», 1877). Герой готов согласиться с мнением окружающих, что он и люди его типа — «чудаки» или даже уроды (Тургенев И.С., «Записки охотника», 1852). О своем мировоззрении и негативной оценке окружающего мира герой романа И.А. Гончарова, Обломов говорит другу своего детства: «Ты посмотри, где центр, около которого вращается это все: нет его, нет ничего глубокого задевающего за живое. Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня...» (Гончаров И.А., «Обломов», 1859). Вернувшись в Петербург из Италии, где она была «непростительно счастлива», осознает как несчастна, разлучена с единственно близким ей человеком и отвергнута всем светом (Толстой Л.Н., «Анна Каренина», 1877).
Встреча с другом способна всколыхнуть его, но не надолго, поскольку, краткие периоды активности, сменяются бездеятельностью, решимость, что-то предпринять, как-то обустроить свою жизнь овладевает им на короткое время, пока друг рядом с ним. У окружающих людей недостает, ни времени, ни упорства вести бездеятельного человека от поступка к поступку. Напротив, корыстные люди готовы не отходить от пассивного человека, они, в конечном счете, и определяют русло, по которому течет его жизнь.
С любящей его женщиной, он сближался, «...как-будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее, но которого любить нельзя». Ему необходимо более всего чувство заботы, теплоты, ничего не требующих взамен, возвращение в благословенные времена счастливого, сытого и безмятежного детства, где нет необходимости, что-либо предпринимать, как-то изменять жизнь вокруг и в себе самом. И если это так то, тогда «...он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб своего существования, сделанный собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от жизни копают себе могилу». Он и «...скончался , по-видимом, без боли, без мучений , как-будто остановились часы, которые забыли завести» ( Гончаров И.А., «Обломов», 1859).
Мысли, страдающего депрессией человека можно сравнить с ночными огнями, которые «разбросаны в беспорядке, тянутся куда-то к цели по одной линии, среди потемок, и, ничего не осветив, не прояснив ночи, исчезают где-то — далеко за старостью ...» (Чехов А.П., «Огни», 1888). Нередко, в больном заметен «эгоизм страдания» он наслаждается собственной болью, и сам растравливает ее, муча окружающих.
Обострена память особенно на события детства. Томимый бессонницей, ночью выходит из дому и отдается «во власть... \\ Окружающей бодрой природы». Взору открываются величественные пейзажи, слуху — торжественные звуки деревенского колокола, памяти — мельчайшие детали прошлого («все, чего не видал столько лет, отчего я пространством огромным отделен») (Некрасов Н.А. «Рыцарь на час», 1862).
Слабость воли, определяющая поведение, не получает конкретного социального объяснения (Тургенев И.С., «Вешние воды»., 1872), отсюда тяжелая меланхолия и почти патологическое равнодушие ко всему происходящему (Чехов А.П., «Палата № 6», 1892).
Находящийся в депрессии человек горько размышляет о своем будущем и приходит к выводу о невозможности возврата к обычной жизни, в нормальную среду, появляется убеждение в том, что изменить хоть как-то свою жизни не удастся никогда. Возникает чувство бесконечной вины и уверенность в том, что другие люди не смогут простить его прошлых ошибок (Гаршин В. М. «Происшествие», 1878). Не чувствуется опоры в уже пережитом, нет опоры и в надеждах на будущее, в ожиданиях или мечтах (Тургенев И.С., «Ася», 1858). Оглядываясь на прошлое, человек оценивает свою жизнь как неудавшуюся, потому что «в чаду не чувствовал самого процесса жизни», а для всех, кто любил его, становился несчастьем, в своих увлечениях «был нелеп, далек от правды, несправедлив, жесток, опасен». И хотя ни разу умышленно не солгал и не сделал зла, совесть его нечиста. По ночам он плачет вместе с дочерью, и она понимает, что перед ней глубоко несчастный, пропащий человек (Чехов А.П., «На пути», 1886).
Страдающего депрессией постоянно терзают мысли о несправедливости (" ...я маленький человек; но, однако же, за что это все? Что я кому дурного сделал?«). Мучают бесконечные вопросы: отчего одни счастливы и богаты, а другие бедны и несчастны? Отчего такая несправедливость? (Достоевский Ф.М., «Бедные люди», 1846). У него есть личные причины для конфликта с миром: «ему вообще не везло — никогда и ни в чем». Но личные неудачи лишь обостряют чувство общественной несправедливости: он оскорбляется не только за себя, но и «за всех угнетенных» (Тургенев И.С., «Новь», 1877). В самой жажде справедливости есть нечто нервическое и даже аномальное. Это «особый разряд несчастных существ»: «Справедливость удовлетворяет, но не радует их, а несправедливость, на которую они страшно чутки, возмущает их до дна души» (Тургенев И.С., «Новь», 1877).
В депрессивном состоянии человек чувствует себя бесприютным, «как собака, которая отстала ночью от обоза» (Чехов А.П., «На пути», 1886). Остро ощущается одиночество, избавиться от мучения которого можно только с помощью любви («Я был одинок и как будто спал, а не жил на свете» (Достоевский Ф.М., «Бедные люди», 1846). Однако, любовь дисгармонична и напряженно-тревожна, как и вся душевная жизнь. Каждое мгновение любви, каждую из ее меняющихся ситуаций человек переживает как единственную и решающую. Для любви нет завтрашнего дня, как нет, в сущности, и дня вчерашнего. Поэтому любовь неизбежно оказывается катастрофичной (Тургенев И.С., «Ася», 1858). Власть же над другим человеком становится пагубной, так как принадлежит человеку занятому только собой (Тургенев И.С., «Переписка», 1856). Героиню А.П. Чехова терзает «одиночество и неотвязная мысль, что ее красота, здоровье, богатство — один лишь обман, так как она лишняя на этом свете, никому она не нужна, никто ее не любит» (Чехов А.П., «Бабье царство», 1894).
Одиночество, отсутствие рядом «близкого человека», друга, с которым можно было бы поговорить обо всем, и есть, возможно, главная причина страданий. Другой, возможной причиной является мысль, что «так должно и иначе быть не может» (Чехов А.П., «Случай из практики», 1898). Он доживает свою жизнь неприкаянным, одиноким неудачником (Тургенев И.С., «Дым», 1867). «Он одинок. Живется ему скучно, ничто его не интересует» (Чехов А.П., «Ионыч», 1898). Одиноко и скучно, настроение сумрачное, жизнь представляется бесцельной и не имеющей смысла, от скуки же хочется дня на два сойтись с кем-то (Чехов А.П., «Огни», 1888). «Когда я буду лежать в могиле один, так в сущности, я и живу один» (Чехов А.П., «Из записных книжек»). Кстати, девизом отца А.П. Чехова было выражение: «Одинокому везде пустыня». От одиночества человек пытается уйти с помощью алкоголя. Не выдержав отторжения и одиночества, он дает волю пристрастию к вину, чтобы «заморить в себе чувство действительности» (Салтыков-Щедрин М.Е. «Господа Головлевы», 1880). Нередко тоска одиночества смешивается со своеобразной «мировой скорбью» (Тургенев И.С., " Отцы и дети«, 1862). Страдания усугубляются одиночеством, «оброшенностью» (Салтыков-Щедрин М.Е., «Мелочи жизни», 1889). Оставшись наедине со своим горем, человек совершенно падает духом (Толстой Л.Н., «Анна Каренина», 1877).
Вырисовывается пессимистическая и фаталистическая концепция человеческой жизни вообще. «Позорное крушение» истолковывается как единственный удел человека слабого и отвлеченного, пытающегося возвести в универсальный закон свою личную несостоятельность (Тургенев И.С., «Переписка», 1856). Создается впечатление, что все человеческое существо «состоит из ощущений голода, холода, обид, потерь и гамлетовского страха перед смертью». Все в этой жизни заканчивается смертью. Жизнь есть «заколдованный круг»: попав в него, человек в конце концов вынужден сдаться, потому что изначально бессилен противостоять все уничтожающей силе жизни (Чехов А.П., «Палата № 6», 1892). Поражает взгляд на мир с горькой трезвостью, стремление видеть всюду распрю и одичалость (Салтыков-Щедрин М.Е., Сказки 1886). Он утомился, чувства, по его словам, притупились, ничего он не хочет. Жизнь кажется ему скучной, глупой, грязной. Нередко создается впечатление, что его лень напускная, хотя он и не удовлетворен своей жизнью (Чехов А.П., «Дядя Ваня», 1897). В речах ощущается глубокий скептицизм, смешанный с унылым юмором и правдивой искренней печалью (Тургенев И.С., «Дым», 1867).
Страдающий человек живет в ожидании несчастья и думает: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он не был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других» (Чехов А.П., «Крыжовник», 1898). В конце конов, он приходит к выводу, что Бог и мир — только плод его сознания, стоит уничтожиться ему — и ничего не будет. Как только он понял это, то ему действительно все стало все равно, все вопросы отпали, незачем стало жить. Он решает покончить с собой и покупает револьвер (Достоевский Ф.М., «Бесы», 1872).
Пытается работать ночью, но постоянно отвлекается. Время идет, а работа не выполнена. Он тревожится, но это только мешает ему сосредоточиться. Его все больше и больше охватывает страх (Достоевский Ф.М., «Слабое сердце», 1848).
Неразличимость добра и зла порождает дурную бесконечность, обессмысливает жизнь. Вечность представляется в образе деревенской закопченной баньки с пауками. Душа его почти мертва и он кончает с собой выстрелом из револьвера (Достоевский Ф.М., «Преступление и наказание», 1866).
Кажется, что ничего не спасает человека от реальности страшного опыта болезни (постоянная бессонница, и он «каждый день теряет в весе»), сделавшего его ипохондриком, едва ли не ежедневно переживающим мучительные приступы страха перед смертью и параллельно испытывающим отвращение к жизни, которая в эти моменты кажется бессмысленной. Свои «новые мысли» он определяет как «злые», пугаясь, что они разрушая стройную систему его бытовой этики, заставляют видеть в окружающих людях одни только недостатки, раздражаться на них и злословить по их поводу. Не понимая, что с ним произошло — поражен ли он нравственным недугом или действительно прозрел, — он чувствует, что попался в ловушку жизни, и, что теперь у него нет ответов на ее главные вопросы. Если определяющее значение придавать одолевающим его мыслям об отсутствии в его жизни «общей идеи», которая одна могла бы его спасти от страха перед смертью и старческого раздражения на ближних, то тогда вина лежит на нем самом, а конкретнее на изначально неверно выбранном им жизненном пути: ограничившись служением исключительно науке, он закрыл для себя духовные, в частности, религиозные горизонты (Чехов А.П., «Скучная история», 1889). Чехов изобразил героя, которого коснулось зловещее дыхание «ничто», разоблачающего как несостоятельные все научные смыслы и все религиозные абсолюты (Шестов Л.). Автор «Скучной истории» — поэт тоски по общей идее" — «русский Фауст» (Михайловский Н.К.).
В литературном произведении особое значение имеет тема самоубийства, нередко, представляющая собой кульминацию развития сюжета произведения. Для человека склонного к депрессии характерны частые мысли о самоубийстве, особый интерес к этой теме. Так герой романа Ф.М. Достоевского «Бесы» (1872) Кириллов писал статью «о причинах участившихся случаев самоубийства в России и вообще о причинах, учащающих или задерживающих распространение самоубийства в обществе» (Достоевский Ф.М., «Бесы», 1872). В то же время, согласно Н.А. Некрасову склонность к самоубийству — одна из крайних черт национального русского характера и одновременно ужасная реалия городской жизни.
В литературе подробно описаны мысли, эмоции и поведение самоубийцы.
Часто отмечается, что инстинкт самосохранения при этом существует, как существует и подспудное присутствие надежды на некое преображение катастрофы в чудо (Гаршин В. М., «Лягушка — путешественница», 1887).
Причиной самоубийства может быть отсутствие веры в возможность выхода из сложившейся ситуации, потрясенность сознанием невозможности ее изменить (Гаршин В. М., «Происшествие», 1878), безысходная драма героя ставит его лицом к лицу с универсальными противоречиями, с «последними» вопросами бытия (Тургенев И.С., «Записки охотника», 1852). Герой А.П. Чехова, возвращаясь с дачи, дерзит матери, срывая на ней боль и обиду, нанесенную ему накануне. Усиливает страдание героя и то, что его должны исключить из гимназии. В городе он не находит себе места от охватившего его отчаяния и, случайно зайдя в комнату соседа по дому, берет с его стола револьвер и, слыша, как мать за стеной капризно жалуется соседке «на слишком испорченного сына», убивает себя выстрелом в рот (Чехов А.П., «Володя», 1890).
Желание смерти может быть связано с тем, что человек чувствует себя обезличенным, вещью («я вещь, а не человек»), умирая, благодарит своего убийцу, за то, что он дал возможность уйти из мира, в котором растоптан высокий идеал, и где человек становится предметом купли — продажи: «Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого сердечного слова. А ведь так жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла. Ее нет на свете ... нечего и искать.» (Островский А.Н., «Бесприданница», 1878). Мысль о самоубийстве возникнув становится навязчивой, возникает охваченность одним желанием: «погибнуть, пропасть!» — «она вьюжной ночью в одной рубахе тайком прокралась на крыльцо и замерзла насмерть (Салтыков-Щедрин М.Е., „Пошехонская старина“, 1889).
Причиной самоубийства может быть и резкая смена чувств. Ощущение необыкновенного, небывалого счастья от, как поначалу казалось, разделенного чувства сменяется физиологическим отвращением, подогреваемым тем, что женщина, которой он был увлечен презрительно называет его и без того стыдящегося своего некрасивого лица „гадким утенком“ (Чехов А.П., „Володя“, 1890).
Фактором, провоцирующим самоубийство, в литературе часто становится отвержение любимого человека.
Герой рассказа В.М. Гаршина „Происшествие“ (1878), получив отказ от любимой девушки, начинает пить и пьяный умоляет о любви, как о милости, затем стреляется. В повести И.С. Бунина „Митина любовь“ аналогично сводит счеты герой этого произведения. Человеку кажется, что в лице другого он наконец-то находит соответствие своему недостижимому идеалу. Когда его отвергают, картина мира становится для сознания абсолютно безнадежной. Это и приводит к самоубийству (Тургенев И.С., „После смерти“, 1883). Их отношения портятся. Она упрекает, что поманив ее новой, другой жизнью, сам он уже по иному смотрит на все. Ей же нужно, чтобы кто-то указал ей, куда идти и что делать. После рождения ребенка, умирает отравившись (Чехов А.П., „Рассказ неизвестного человека“, 1893).
Неожиданное и сильное душевное потрясение способно привести к самоубийству. Исповедь близкого человека пугает, заставляя переживать из-за прошлой неприязни, и толкает на самоубийство. Она выбрасывается из окна, держа в руках образ (Достоевский Ф.М., „Кроткая“, 1876). Испытавшая страшное душевное потрясение, она кончает жизнь самоубийством (Лесков Н.С., „На ножах“, 1870). Потеряв к мужу всякое уважение , повесилась» (Салтыков-Щедрин М.Е., «Пошехонская старина», 1889). Не желая разыгрывать навязанную ему законом комедию супружеской верности, во время суда выстрелом в сердце окончательно «освобождает» всех действующих лиц затянувшейся семейной драмы (Толстой Л.Н., «Живой труп», 1911).
Одиночество человека, напоминание о глубине непонимания, способно привести к мысли о ненужности жизни. В один из вечеров, возвращаясь домой, он замечает среди черных пятен в небе одинокую звездочку и почему-то решает в ту же ночь покончить с собой, исполнить задуманное (Достоевский Ф.М., «Сон смешного человека», 1877).
Толчком к самоубийству может послужить утрата последней надежды. После отказа помочь с лечением от наркотической зависимости, он выпивает разбавленный водой кокаин и умирает (Агеев М., «Роман с кокаином», 1934). Серия предательств сына по отношению к своей матери, толкает ее на самоубийство, последней каплей, переполнившей чашу терпения было третье предательство — кража броши, «единственно, предметной памяти об отце» (Агеев М., «Роман с кокаином», 1934).
Мотивом самоубийства нередко оказывается месть обидчику: Яков вешается сам, на целую ночь, оставляя своего хозяина наедине со своей совестью. Такой способ мести («тащить сухую беду») — повеситься во владениях обидчика, чтобы заставить его мучиться всю жизнь действительно был известен, особенно у восточных народностей. \\ Самоубийство мстящего \\ Злодею своему" (Некрасов Н.А., «Кому на Руси жить хорошо», 1877). Оставшись одна, впервые задумывается о смерти как возможности освободить любимого человека и одновременно наказать его (Толстой Л.Н., «Анна Каренина», 1877). «Мне отмщение и аз воздам» (Евангелие). Обида составляет единственное содержание жизни. И, несмотря на попытки, обороняться горьким шутовством, в глубине души человек понимает, что ему ничего не остается, как юродствовать, бросается вниз с колокольни (Салтыков-Щедрин М.Е., «Мелочи жизни», 1889).
Безысходное чувство вины, характерное для страдающего депрессией, в конечном счете может привести к самоубийству. Она кается всенародно без надежды на прощенье, и именно полное отсутствие надежды на прощенье толкает ее на самоубийство: «Все равно ведь душу свою я ведь погубила» (Островский А.Н., «Гроза», 1859).
Для самоубийцы разрушаются все смысловые связи в мире. От опьяненного счастливого состояния он переходит внезапно к отчаянию, и обуреваемый сомнениями в своей способности сделать другого человека счастливым, разочаровывается во всех известных ему философских и богословских мировоззрениях, отчаивается и подумывает о самоубийстве, но постепенно приходит к выводу, что искомое им знание добра, является врожденным и постольку непознаваемым. Добро и любовь к ближнему, основание которых он искал, оказываются логически, разумно не выводимы. Он исключает, что в мучительной бесплодности его исканий повинен разум, который из «гордости» и" плутовства" заставляет его искать ответы на неразрешимые вопросы, провоцирует уныние и отчаяние. Это заключение приводит героя к отрицанию прав разума решать вопрос о смысле жизни и к утверждению законов любви и совести, данных человеку с рождения. Впечатления и переживания переплетаются, сталкиваются, мешаются, кажется, что все люди вокруг ненавидят и обманывают друг друга. Действительность видится злой и уродливой гримасой. Вся жизнь и все беды, как-будто освещены теперь ярким светом, видна цепь причин и следствий, приведших к катастрофе. Сознание замыкается на себя, ни в чем нет находит опоры. «Винт свинтился» — говорит Анна Каренина перед самоубийством. Приехав на станцию и вспомнив свой кошмар с взъерошенным мужиком и железом, она бросается под колеса проходящего товарного состава. Перед самой гибелью Анна успевает ужаснуться тому, что сделала. «Господи , прости мне все!» проговорила она, чувствуя невозможность борьбы (Толстой Л.Н., «Анна Каренина», 1877 ).
Для литературного описания процесса самоубийства характерно описание предчувствия собственной гибели и даже ее обстоятельства: «сверху вниз» (как известно писатель Гаршин бросился в пролет лестницы) (Гаршин В. М. «Лягушка — путешественница», 1887). «Я каялся ... Мне недолго \\ Осталось жить — я должен умереть — \\ И срок уж мне назначен» (предчувствие смерти) (Толстой А.К., «Смерть Иоанна Грозного», 1866). Александр II — российский император, «царь освободитель» перед своей смертью выглядел смертельно усталым человеком, думающим о смерти и почти не обращающим внимания на попытки революционеров казнить его (Алданов М.А., «Истоки», 1950).
Представляют особый интерес те факторы, которые могут предотвратить самоубийство. От последнего может спасти жалость к другому человеку (встреча с несчастной неизвестной девочкой лет восьми, которая молит героя о помощи), меняет планы покончить жизнь самоубийством. Ночью ему снится сон, как будто он застрелился, однако, в конце концов, главное и самое сильное его впечатление — это «ощущение любви» (Достоевский Ф.М., «Сон смешного человека», 1877).
Приступы депрессии периодически возвращаются. Припадки холодной тоски и ужаса, «духовной тоски», вызывающей чувство жути, страха смерти и «умирающей жизни» начали повторяться после 10 лет благополучной семейной жизни, случившись в первый раз в Арзамасе, а потом повторившись в Москве, и, позже, во время охоты (Толстой Л.Н., «Записки сумасшедшего», 1887).
Перенесенный эпизод депрессии оставляет после себя определенные последствия.
После сильного душевного напряжения начинается болезнь, а после выздоровления изменение ценностей жизни (В.М. Гаршин «Художники», 1879).
После посещения доктора, прописавшего то, что «принимал он и раньше», его душевная боль утихает, но состояние апатии и лени, которым сменяется его болезненное возбуждение, не является подлинным выздоровлением (Чехов А.П., «Припадок», 1888) (Одним из прототипов героя данного рассказа А.П. Чехова был В.М. Гаршин, также болезненно остро воспринимавший (и отразивший в своих произведениях) конфликт идеала и действительности. В момент обострения психической болезни, которой он страдал с детства, Гаршин покончил жизнь самоубийством).
Литературный портрет расстройств депрессивного спектра имеет особую ценность для психотерапии депрессии. Изменить состояние человека, находящегося в депрессии, может, прежде всего, любовь. Влюбленность изменяет человека до неузнаваемости: под влиянием сильного чувства с ним происходят невероятные превращения — заброшен засаленный халат, Он встает с постели, как только просыпается, читает книги, просматривает газеты, энергичен и деятелен. «... В нем появлялась лихорадка жизни, сил, деятельности, и тень исчезала... и симпатия била опять сильным и ясным ключом. Но все эти заботы не выходили пока из магического круга любви; деятельность его была отрицательная: он не спит, читает, иногда подумывает писать и план, много ходит, много ездит. Дальнейшее же направление, самая мысль жизни, дело — остается ... в намерениях» (Гончаров И.А., «Обломов», 1859).
|
|
Узнайте подробнее: Какие методы психотерапии применяются для лечения депрессии сегодня? |
Любовь может стать источником духовного возрождения героя. Оказывается возможным обновление усталой и, казалось бы, опустошенной души, ее освобождение от скептицизма, апатии, равнодушия. Вырисовываются контуры гармонического идеала, сочетающего в себе «честный, строгий труд», надежные нравственные принципы, счастье «на всю жизнь» и вера в высший смысл человеческого существования (Тургенев И.С., «Дворянское гнездо», 1859). Полезна переписка с любимым человеком. Сознанию прежде замкнутому в самом себе, открывается мир другой души, другой человеческой жизни, которую можно теперь понять изнутри (Тургенев И.С. «Переписка», 1856). По-видимому, любовь стирает острую грань одиночества и тем самым обладает огромной целебной силой. «Отец и сын не видели друг друга; по разному тосковали, плакали и радовались их больные сердца, но было что-то в их чувстве, что сливало воедино сердца и уничтожало бездонную пропасть, которая отделяет человека от человека и делает его таким одиноким, несчастным и слабым» (Андреев Л.Н., «Ангелочек», 1899).
С точки зрения многих писателей облегчает страдание вера в бога. Основу способности бесконечно и безропотно переносить страдания, несокрушимой нравственной силы составляет религиозное чувство (Тургенев И.С., «Записки охотника», 1852). От первых приступов ужаса удается защититься молитвой и постом. В дальнейшем он постепенно перестает заниматься делами, отвлекается чтением, картами и охотой, мучаясь лишь вопросом о том зачем жить. Новый приступ отчаяния обращает автора записок к чтению Священного писания и Житий святых, которое утешает его. Однако, вера не дает полного решения проблемы. В результате этого чтения и размышлений о своем предназначении его «просветила истина того ... что мужики так же хотят жить, как мы, что они — люди, братья, сыны Отца, как сказано в Евангелии ... Это было начало сумасшествия» (Толстой Л.Н., «Записки сумасшедшего», 1887). Постепенно приходит к выводу, что нет «добра вообще» и «зла вообще», как нет и «вообще цивилизации», «вообще варварства». На одну классификацию придутся «мильоны других подразделений совсем с другой точки зрения, в другой плоскости». Поэтому истинное зло — это «ни цивилизация» и не «варварство», а одномерное представление людей о нравственных категориях (Толстой Л.Н., «Из записок князя Д. Нехлюдова. Люцерн», 1857).
Близость смерти способна преобразить человека. Он вершит нравственный суд над собой, и по мере, того как в нем осуществляется трудная переоценка привычных ценностей, он постепенно освобождается от всего, что исказило его жизнь (Тургенев И.С., «Дневник лишнего человека», 1850). Перед лицом смерти мгновенно обесценились те дела и заботы, которые он привык считать самыми важными (Толстой Л.Н., «Хозяин и работник», 1895). Смертельная болезнь по своей сути представляет собой экзистенциальный кризис. Герой задается мучительным вопросом: «Что мы делали? Зачем жили? Ах, какие все пустяки! пустяки! пустяки!... Ведь мы на каторге были и называли это жизнью» — восклицает он (Салтыков-Щедрин М.Е., «Мелочи жизни», 1889). В состоянии предсмертных мучений человек переоценивает всю свою жизнь, находя светлые воспоминания лишь в детстве. Нравственные страдания его состоят в том, что вся его сознательная жизнь предстает перед ним теперь, как «не то». Все чем он жил, кажется ложью, скрывающей главное: жизнь и смерть. Признав неправоту своей жизни, он перестает бояться смерти. «Страха никакого не было, потому что и смерти не было. Вместо смерти был свет» (Толстой Л.Н., «Смерть Ивана Ильича», 1886).
Для того, чтобы выйти из депрессии необходимо утвердить свою независимость, справиться в беспомощностью. «Всякий пусть охраняет свою независимость всеми силами от всякого, как бы ни любил его, как бы не верил ему. Удастся тебе то, что ты говоришь, или нет, не знаю, но это почти все равно: кто решился на это, тот уже почти оградил себя; он уже чувствует, что может обойтись сам собой, отказаться от чужой опоры, если нужно, и этого чувства уже почти довольно», главное — личность и ее свобода (Чернышевский Н.Г., «Что делать? Из рассказов о новых людях», 1863).
Важно передать другому человеку свои переживания, рассказать о том, что терзает.
Он мучительно переживает смерть своего сына. Чтобы как-то умерить «распирающую грудь» «громадную тоску» и погасить острое чувство одиночества, он хочет кому-нибудь рассказать о том, «как заболел сын, как он мучился, что говорил перед смертью, как умер...» (Чехов А.П., «Тоска», 1886).
Громадную помощь оказывает поддержка окружающих, даже просто их присутствие. «Она склонялась над плачущим, они проговорили несколько часов, после чего он впервые уснул успокоенным, забыв о бессоннице». (Гончаров И.А. «Обыкновенная история», 1847).
В депрессии человеку нужно чувство, которое связало бы сегодняшнюю реальность с давними детскими впечатлениями о жизни, где от существования, наполненного тревогами и волнениями отгораживаются любыми средствами, где смысл жизни укладывается в мысли о еде, сне, переживания сказок как действительных событий (Гончаров И.А., «Обломов», 1859).
Писатели, описывавшие в своих произведениях депрессию, достаточно часто уделяли внимание как самостоятельной борьбе человека с этим недугом, так и эффективной помощи со стороны окружающих его людей.
При оказании помощи страдающему человеку нельзя проявлять «глупую заботливость, устраняющую от него необходимость усилий». Наставник остается строгим и добрым другом, не позволяя больному чувствовать свою неполноценность и, в конце концов, вселяет в него уверенность, в возможность духовного прозрения. Целесообразно разбить задачу на массу деталей, последовательных этапов и разрешать их одну за другой. Это закрывает дразнящую тайну недостижимого, в сознание приходит успокоение, что можно быть счастливым даже без полноты существования (Короленко В.Г., «Слепой музыкант. Этюд», 1886). Полезно относиться с уважением к страдающему человеку. Когда к нему обращаются по имени отчеству «из груди его вырывается жалобный и грубый вой» и происходит воскресение еще одной вечной человеческой души (Андреев Л.Н., «Баргамот и Гераська», 1898).
Важным средством купирования депрессии является формирование стремления заканчивать начатые дела до конца, потребность действия, необходимость верить в возможность выхода. Бездействие опасно, если малодушно погрузиться в него и махнуть на все рукой, тогда жизнь теряет свой смысл (Островский А.Н., «Таланты и поклонники», 1881).
В процессе лечения депрессии необходимо обнаружить психологические причины формирования депрессии, например, бессознательное чувство стыда (Чехов А.П., «Случай из практики», 1898).
Иногда литературный герой, преображается в борьбе со стихией. Возникает идея особой силы, возвышающей человека. Он, как и река, играет своей волей сам по себе (Короленко В.Г., «Река играет. Эскизы из дорожного альбома», 1892). Смена одного эмоционального состояния другим, может способствовать избавлению от депрессии. Горький рассказ сменяется яростью: «Как он мог до сих пор выносить это ужасное бремя» (Короленко В.Г., «Сон Макара», 1885). Выходу из депрессии также может помочь музыка, благодаря которой открывается новый неожиданный ракурс зрения (Толстой Л.Н., «Утро помещика»., 1856).