Борьба с пьянством имеет многовековую историю. Шумер и Ассирия, Египет, Древний Китай, Древняя Греция и Республиканский Рим - всюду мы видим нравственное осуждение злоупотребления спиртными напитками и законодательные меры по отношению к пьяницам. Осуждение пьянства мы находим у многих античных авторов, пьянство оценивалось ими как явление индивидуальное и с эстетических, нравственных позиций. О российском опыте мы уже писали ранее (см. главу 1). Осознание вреда пьянства как явления распространенного, имеющего общесоциальное значение, начинается в позднем Средневековье. От светского высмеивания, иронии (Рабле, Эразм Роттердамский) до сурового морального осуждения церковного. В давние времена пьянство не допускалось по этическим соображениям, в силу здравого смысла, утверждавшего, что пьющий человек бесполезен и опасен в обществе. В новое время с развитием промышленности и естественных наук мера опасности пьянства увеличилась и стала понятной более глубоко. Современное общество располагает большим и разнообразным опытом профилактики пьянства и алкоголизма. Каждая страна имеет опыт борьбы с пьянством - с разной степенью успеха. Это меры ограничительные, запретительные и карающие, а также воспитательные.
Ограничения касаются мест, времени продажи спиртных напитков, их количества, стоимости, а также лиц, которым спиртное не продается: молодежь, психически больные, состоящие на учете за алкогольные правонарушения, пользующиеся социальным обеспечением и т.д. В Северной Америке ограничение потребления распространено на молодых людей, не достигших 21 года. Полностью тщательная система контроля возможна в малых городах, где все знают про всех, при деятельных муниципалитетах (система Братца). В больших городах это практически невозможно - население анонимно и бесконтрольно. Система ограничения на местном уровне, так называемая гетеборгская система и система Братца, была введена в скандинавских странах. К сказанному здесь было добавлено: особые цены, невыгодные покупателям, и налогообложение, невыгодное продавцам и рестораторам, регистрация покупателей спиртного в отдельных отчетных книгах (со сличением росписей), направление на лечение после двух публичных опьянений по распоряжению общественных комитетов трезвости, отказ в продаже, продажа в специально отведенных местах (лимит 4 литра в месяц) и 2 литра в месяц неженатым, женщинам жителям северных этических регионов. В настоящее время многие из этих ограничений отменены. Но все равно скандинавы ездят за спиртным к соседям.
Во всех странах определены профессиональные группы, которым запрещается употребление алкоголя полностью или по крайней мере, явное; во всех промышленно развитых странах требуется трезвость на рабочем месте. В ряде европейских (виноградарских) стран пока допускается минимальный уровень алкоголя в крови для работающих на транспорте. Но если в мире число таких стран сокращается, то мы это разрешили: кто-то был обеспокоен, что не будет выпита бутылка пива. Соблюдение запретов зависит от меры наказания. В нашей стране система штрафов остается самой щадящей в мире - только за появление в публичных местах и автовождение в состоянии тяжелого опьянения, а размер пени - самый невысокий.
Ограничение количества спиртных напитков, которое может купить один человек за некоторый календарный период, и расширение перечня лиц, которым алкоголь не продается (в это число входят и замеченные в злоупотреблении алкоголем), эффективны, но при этом не исключен момент вынужденности потребления - «если мне положено». Первичной профилактике служит увеличение объема продаваемых напитков (не у всех хватит денег на 1,5 литра, но денег хватит на 200—300 граммовую порцию).
Осуществление этих мер в Скандинавии (системы гетеборская, Братца и их вариации), теперь смягченных по сравнению с первоначальным замыслом, способствует все же тому, что скандинавские страны находятся в нижних графах таблицы потребления алкоголя по странам мира. Неэффективной антиалкогольной мерой в Скандинавии оказался перевод населения с потребления высокоградусных напитков на малоградусные - вино и пиво. Основанием такого намерения служил факт, что вино и пиво менее опасны ввиду малого содержания этанола. Потребление крепких напитков не упало, а суммарный уровень алкоголизации населения возрос. Опытом этим мы пренебрегли при проведении нашей борьбы с пьянством и алкоголизмом.
Введение легкого пива привело к увеличению алкоголизации детей и женщин и общему росту потребления в стране абсолютного спирта на душу населения.
Скандинавская система делает северные страны белой вороной в Европе: отказавшись закупать вино, они столкнулись с отказом покупать их рыбу (так называемые рыбные войны после Второй мировой войны). Особо остро Испания вступила в конфликт с Исландией, Португалия - с Норвегией: виноградарские страны отказались от закупки рыбы - основной статьи валютных поступлений северных стран, когда северные страны снизили ввоз вина. Сейчас этот конфликт возобновился: Евросоюз настаивает на увеличении ввоза вина в Скандинавию. Скандинавия, и особенно Финляндия, пытаются вводить ограничения этого импорта.
Во многих исследованиях было показано, что максимальное количество алкоголя на душу населения при пересчете на абсолютный спирт свойственно именно виноградарским странам, где потребляется вино, меньше - там, где наиболее распространено потребление вина и пива, самое низкое - в странах, где большую часть потребляемых спиртных напитков составляют крепкие (58% от общего количества всех напитков).
Каждая вводимая мера, даже наиболее действенная, не является абсолютной и имеет недостатки. Так, молодежь обходит ограничение с помощью старших членов компании, к высоким ценам привыкают (один из «эффектов цен») и они нивелируются ростом уровня жизни, большой объем тары продаваемых напитков способствует появлению собутыльников, карточная система приводит к нелегальной торговле, а порой и к вынужденному потреблению. Кроме того, любая мера со временем утрачивает действенность (и это касается борьбы не только с пьянством и алкоголизмом, но и другими формами отклоняющегося поведения, основанного на впечатлениях и чувствах). Поэтому кажутся необходимыми все более жесткий контроль за количеством потребления любых напитков среди населения, нарастающий контроль трезвости все более широких кругов населения и своевременное выявление лиц, злоупотребляющих алкоголем. Ход рассуждений подводит к сухому закону.
Не подлежит обсуждению сухой закон для лиц, не достигших 21 года. Малые ли дозы, слабая ли крепость - любое употребление спиртных напитков подростком является злоупотреблением. Ранимость растущих, организующихся на новом функциональном уровне систем делает потребление опасным. Учитывая, что самоконтроль подростка недостаточен, даже разовый прием может оказаться передозировкой. Средняя и тяжелая степени опьянения означают острую мозговую интоксикацию - острый мозговой синдром. О том, какие последствия, в том числе отдаленные, влечет за собой длительное злоупотребление, злокачественная алкоголизация подростков.
Что же касается сухого закона для взрослых, то до настоящего времени серьезного анализа с учетом данных биологических, антропологических, психологических и других исследований проведено не было. При этом упускаются из вида социально - экономические условия, в которых существовал закон. Обычно предметом обсуждения является неудачный опыт США.
Опыт показал, что полный запрет приводит лишь к незначительному оздоровлению населения. Введение сухого закона оправдало себя только в тех странах, где алкоголизация не являлась традиционной, а была привнесена (например, в Индии). Хотя в США за первые годы введения сухого закона упало число зарегистрированных алкогольных психозов и случаев хронического алкоголизма, но в дальнейшем различия сгладились. Вместе с тем сухой закон вызвал такой расцвет черного рынка (бутлегерство) и падение нравов (в годы сухого закона 1920—1933гг. совершалось 8,4 убийства в год на 100 тысяч населения, а в последующие 20 лет - 6,1), что его пришлось отменить. Кроме того - быть может главное - обнаженное стремление к прибыли (а производство спиртных напитков весьма прибыльно), заинтересованность частного капитала не могли не расшатать сухой закон, в конце концов монополии добились его отмены. Нечто подобное мы видим в тех странах, где преобладает частный капитал в производстве спиртных напитков, где большую часть прибыли получают монополии, а дефицит вследствие злоупотребления алкоголем ложится на плечи государства. При всем понимании преобладающего ущерба радикальные методы ограничения потребления в этой ситуации бессильны. Более того, к интересам монополий правительства приспосабливают свою не только внутреннюю, но и внешнюю политику («рыбные войны»),
Россия имеет свой исторический опыт запретительных мер. Незначительному, а иногда и нежелательному результату сухого закона есть объяснение. Основная причина - неразрешимое противоречие, взаимоисключающие желания власти. С одной стороны, нужно здоровое и трудоспособное население, с другой - желательно пополнить казну за счет торговли спиртным. И эта амбивалентность властей прослеживается на любых этапах антиалкогольной борьбы государства. В Западной Европе, где торговые отношения между странами были более интенсивными, чем в России, экономический смысл государственной политики стал нагляден очень рано, хотя бы по тому, как вытеснялись иностранные торговцы. Ещё Иоанн Палеолог подписал специальное соглашение с Венецией об уменьшении венецианских таверн в Константинополе (1431). Неуспешность государственной политики ограничения связана не только с тем, что никому еще не удалось найти баланс между потреблением и выгодой. Как показывает опыт многих стран, люди с какого-то, также пока неизвестного, уровня начинают сопротивляться ограничениям.
Алкоголизм в нашей стране стал по-настоящему серьезной проблемой только после Второй мировой войны. Первыми больными были бывшие фронтовики, не нашедшие себе места в мирной жизни. Но в конце 50-х гг. рост пьянства стал нагляден – пример контагиозности, позволяющий уподоблять алкоголизм (и другие наркомании) инфекции. Это был в основном мужской алкоголизм (соотношение мужского к женскому, спустя даже 2 десятилетия, составляло в 60-х гг. 23—25:1). Ограничительные и запретительные меры предписывались несколькими Указами ЦК и КПСС Совета Министров, но они, скорее, напоминали добрые пожелания, не содержали санкций, а если давали эффект, то незначительный и кратковременный.
Более категоричное Постановление ЦК КПСС 1985г. о борьбе с алкоголизмом, безусловно, оказало оздоровляющее действие на общество. Так, число самоубийств снизилось на 39,1% (к 1994г. возросло на 58,9%), смертельных отравлений - на 52% (к 1994г. возросло на 236,5%) (Немцов А. В., 2002). Примерно на 100 тысяч за год уменьшилось количество случаев внезапных «сердечных» смертей (Егоров Д. Ф., 2008). Подушевое потребление снизилось до 4,4 литра (в 1984г. - 8,4 литра), на треть уменьшилось поступление в медвытрезвители, на 26% сократилось число производственных травм, до 2,8 % снизилось число алкогольных психозов (в 70-е гг. они составляли 17% поступлений в наркологические стационары) (Ураков И. Г., Мирошниченко Л. Д.,1988).
«Начальник» и «руководитель» - это не профессия. Непрофессионалы любое дело, выполняемое без помощи профессионалов, сделают плохо. Торопясь с исполнением, останавливали и перепрофилировали водочные заводы, вырубали виноградники (в том числе уникальные), забыв, что и существующих не хватит для перевода населения (что содержалось в правительственном постановлении) с крепких на слабоалкогольные напитки, забыв про вечную мерзлоту на большей части территории России. «Исполнение ужаснее приказа». Наполеон некогда говаривал своим маршалам: «Поменьше усердия, господа». Усердие с глупостью очень быстро привело к острому дефициту спиртных напитков и всплеску самогоноварения. Аналогичное по результатам действие непрофессионалы, не желая того, повторили в 2006г., приостановив продажу спиртного без новых акцизных марок, эти марки не подготовив. Однако опубликованная работа Д.А. Халтуриной прямо озаглавлена «Снижение производства алкоголя спасло жизни 66 тысяч россиян за первые 7 месяцев 2006г.».
Такие резкие перемены в привычной жизни, естественно, вызвали категорическое неприятие населением и отрицательные чувства к правительству. Производители спиртного и их лобби к тому же стали пугать население сухим законом, которого, как показано выше, в нашей истории не было и который не предполагался - их прибыли были им важнее спокойствия в обществе.
Любые абсолютные запреты, если общество к ним не готово, приняты не будут. Доводы противников сухого закона, а по существу, попыток ограничения (а противников у нас прибавилось - помимо частных производителей, тут и коррумпированное ими чиновничество, и пьяницы, увеличившиеся числом), слабы. «Разовьется самогоноварение». Но на эти случаи и существует правоохранительная система. «Разовьются наркомании» - кажется более серьезным возражением. Хотя специальные исследования опровергают и это. Так, Е.А. Кошкиной и др. (2005) показано, что рост наркоманий в Европе интенсивно начался в 90-е гг. прошлого столетия, практически синхронно с Россией, где после ограничения 1985г. мы должны были бы видеть опережение. Ограничения 1985г. у нас вызвали скорее рост самогоноварения, но не наркотизации.
Причину, почему сухой закон не должен быть у нас принят, надо видеть в другом - в сложившейся так, а не иначе общественной жизни, в поведении, отношениях людей, в установившихся понятиях добра и зла. Это можно осуждать, но это реальность. И эту реальность надо не ломать сухим законом, а изменять, оздоравливать.
Начинать надо с устранения хаоса, который наблюдается у нас в сфере производства и распределения спиртных напитков со времени отмены государственной монополии (1992) на производство и распределение6, необходим контроль за импортом, в том числе за ввозом из некоторых республик, входящих в РФ, спиртных напитков и чистого спирта. Уже выявлены случаи перекачки спирта по шлангам «под» государственной границей.
Результатом отказа от госмонополии в 1992г. было и распространение некондиционной водки - более 60 % от общего количества (сейчас до 40 %). Только алкогольных отравлений, не считая других последствий, с 1991 по