Псевдология — патологическая лживость, отличающаяся как от фантастической псевдологии, так и обычной лживости. Основное отличие от фантастической псевдологии состоит в том, что псевдологи лгут вполне правдоподобно и при этом ясно осознают факт обмана, не отождествляют надуманные образы и действительность. Отличить расстройство от обычной лживости несколько сложнее, четких критериев тут нет, а границы между ними достаточно размыты. Не помогут в этом, скорее всего, и детекторы лжи. Впрочем, данных об использовании последних для освидетельствования псевдологов в литературе нет, но вполне можно предположить, что псевдологи, для которых обман составляет естественную часть их натуры, способны скорее адаптироваться к детектору лжи, нежели нормальные индивиды.
 |
При проявлении псевдологии звоните нам! Мы поможем избавиться от навязчивой привычки обманывать! |
Авторы, специально изучавшие феномен лживости (Экман, 2000 и др.), указывают на его широкое распространение. П.Экман под влиянием своих политических пристрастий говорит даже о «стране лжи», имея в виду СССР, не замечая при этом очевидного раздвоения своей личности. Существует мнение, что лживость жизненно необходима и не только для проповедей моралистов. Так, от имени всех добросовестных, надо думать, людей Г.Штайер утверждает: «Нам более пристала не столько мораль, сколько необходимость выжить. На любом уровне, от самого отчаянного стремления спрятаться до поэтического восторга, лингвистическая способность скрывать, обманывать, напускать туману, выдумывать незаменима для сохранения человеческого сознания и развития человека в обществе». Вот слова о лжи местного мыслителя: «Врут президенты, депутаты, врут генералы и солдаты, врут чужаки и те, кто наши; на воле врут и на параше; все врут и каждый день, всяк врет, кому не лень. И правда, ложь — святое дело, в ней сила, врите смело». Старый добрый софист однажды спросил: лжет ли человек, когда он говорит, что он лжец? Вот как на этот вопрос отвечает У.Шекспир:
Когда клянешься мне, что вся ты сплошь
Служить достойна правды образцом,
Я верю, хоть и вижу, как ты лжешь,
Вообразив меня слепым юнцом.
Польщенный тем, что я еще могу
Казаться юным правде вопреки,
Я сам себе в своем тщеславье лгу,
И оба мы от правды далеки.
Не скажешь ты, что солгала мне вновь,
И мне признать свой возраст смысла нет.
Доверьем мнимым держится любовь,
А старость, полюбив, стыдится лет.
Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне,
И, кажется, довольны мы вполне.
Бессмысленно обличать или защищать обман, от этого он не убудет и не прибудет, его и без того в избытке. Важнее здесь другое: существует ли отличие обмана обычного, «нормального» от обмана патологического? Представляется, что да, существует, и последний характеризуют такие признаки:
- принятие склонности обманывать других людей в том смысле, что собственный обман рассматривается индивидом как позитивное качество собственной личности. Обман окружающих не только не осуждается, не причиняет угрызений совести, напротив, сопровождается эмоциональным подкреплением, если доставляет пациенту удовольствие, радость вплоть до восторга надувательства. Успешный обман, кроме того, повышает самооценку. В конечном счете он становится аномальной, а потому и ненасыщаемой потребностью, требующей постоянного удовлетворения и развития способности пускать пыль в глаза;
- ложь, поскольку индивид преуспевает в ней больше, чем в другом каком-нибудь занятии, естественным образом превращается в его ремесло, способ добывания средств на существование. Этому способствует и закон, если он терпимо относится к такой лжи. С давних пор существуют профессиональные попрошайки и даже соответствующие союзы людей со свойственными им нормами морали, поведения, навыками, праздниками, ритуалами. У В.В.Верещагина, например, есть характерная в этом плане картина, изображающая группу дервишей в праздничных нарядах;
- в основании склонности обманывать помимо незрелого, не ограничиваемого рамками разумного воображения лежат также аномальные тенденции личности индивида, такие как алчность, тщеславие, боязнь говорить правду, празднолюбие, моральные дефекты и т. п.
Типичным представителем псевдолога является попрошайка из фильма Г.Шенгелия «Менялы» (1992). Нищий, бывший «батальонный разведчик», сменив «мечи на орала», притворяется инвалидом войны, который потерял зрение, обижен государством и вдобавок ко всему в своей личной жизни пострадал от жалкого «штабного писаришки». Вскоре выясняется, что за многие годы «труда» этот мошенник скопил немалое состояние и даже является предводителем антисоциальной шайки. Жулики такого типа рассчитывают, разумеется, не только на милосердие прохожих. Они умело паразитируют на слабостях людей, особенно тех из них, кому хочется выглядеть в своих глазах порядочным, великодушным, добродетельным человеком и кто готов ради этого пойти на столь дешевый самообман, как публичное, хоть и мелкое пожертвование. Известны и другие типы псевдологов, многократно описанные в художественной литературе, такие как сплетники, сводники, карточные шулеры, приживалы, проходимцы.
Разновидностью псевдологии является синдром Агасфера. Это симуляция болевого синдрома пациентами с наркоманией с целью получить доступ к наркотикам и иным психоактивным препаратам. Такие пациенты мигрируют из одного лечебного учреждения в другое, где задерживаются на время, достаточное в изобличении их во лжи. Иногда они появляются в определенное время года, например в зимний период, когда нет возможности добывать дикорастущие источники наркотических веществ, либо в периоды повышенной активности правоохранительных органов, перекрывающих каналы наркотрафика.